Карельский фронт в район Медвежьегорска и сразу же вступила в боевые действия. Но эти действия оказались весьма безуспешными: почти за неделю боёв (с 5 по 10 января 1942 г.) потери личного состава достигли 44 %. В феврале 1944 г. подразделения бригады были направлены на формирование 176 стрелковой дивизии, подчинявшейся 32 армии, которая летом 1944 г. (с 21 июня) участвовала в Свирско-Петрозаводской наступательной операции, а 23 июня — в освобождении Медвежьегорска. После этого 176 сд была направлена в Вологду на отдых, а в дальнейшем она принимала участие в боях за Восточную Пруссию и в Пражской операции в составе 31-й армии 3-го Белорусского фронта. Командовал 176 сд полковник (в последующем, с 20.04.1945 г., — генерал-майор) Золотарёв Василий Иванович (25.04.1905 — 18.01.1959).

Полковник Василий Иванович Золотарев (позднее генерал-майор), был последним, третьим командиром 176-й стрелковой дивизии. Он командовал дивизией с 19 апреля 1944 г. по 11 мая 1945 г. В.И.Золотарев награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова II степени, многочисленными медалями.

176 сд (стрелковая Мазурская Краснознамённая ордена Суворова дивизия) была сформирована, в основном, за счёт 65-й и 80-й морских бригад в феврале 1944 г. По состоянию на 01.01.45 г. она входила в состав 135 стрелкового корпуса 31-й армии 3-го Белорусского фронта, потом, с 01.04.45 г. перешла в подчинение 36-го стрелкового корпуса, который вскоре был передан 3-му Украинскому фронту.

Следует провести некоторое сопоставление. В этих же местах, в это же примерно время, практически рядом, воевал и Кудинов Сергей Егорович, дедушка Серёжа.

Таким образом, Иван Васильевич побывал на двух фронтах, Карельском, уже в середине войны, и на фронте с немцами. Кстати, Карельский фронт был самым протяжённым из всех фронтов ВОВ — 1600 километров.

Военный стаж с 1941 г. отцу записал работник военкомата Свиридов.

— Знаешь, — говорит, — Иван, ты скажи, что на войне с 1941 г. Тебя ведь призвали, но ты заболел. Чтобы не было лишних разговоров.

И ещё он сказал отцу:

— Ты вон с тем мужиком не разговаривай или старайся не разговаривать. Особенно про колхозы. Он провокатор. Могут арестовать, если что скажешь.

Возвратился с войны отец в конце 1945 г. (был демобилизован в октябре 1945 г.). Заходит в избу, а там сидят все его родные, да ещё к сестре Серафиме приехала подружка, Клавдия. Обрадовались, конечно. Дедушка бутылку водки на стол поставил, все выпили. Тётя Сима рассказывала, что она тоже выпила, запьянела. Достали балалайку, играть стали, плясать, песни петь. Дедушка удивился — откуда всё взялось, у Симы-то. Никогда такого не было.

То, что тётя Сима выпила — это, пожалуй, исключительное дело. Насколько я помню, она вообще спиртного не пила. Как-то приехала она в гости к родителям в Яковлевское. Родители собрали стол и для других гостей, пришли Счастливые дядя Петя и тётя Феша (Фаина Ивановна) из Шишково (деревня через ручей Гремячий от Яковлевского). И вот, в середине застолья, тётя Феша стала упрашивать тётю Симу:

— Сима, ну выпей хоть глоточек, для меня! Очень прошу!

Но и этого глоточка не было, хотя к Фаине Ивановне тётя Сима относилась очень хорошо, да и вся наша родня — тоже…

После войны отец продолжил работу в колхозе. Был разнорабочим, конюхом, бригадиром, кузнецом, рабочим сепараторного пункта, но последнее уже не в колхозе, а в совхозе, после объединения в конце 50-х годов мелких хозяйств сначала в крупные, а потом — в совхозы. Колхозов тогда оставили очень мало, как дань прошлому. Да и колхозами они как таковыми быть перестали. Постепенно перешли на денежную оплату, также потихонечку и собственность колхозов стала государственной, то есть совсем ничьей. При выходе из колхоза, переезде, например, на другое место, никто и не собирался отдавать тебе твою часть собственности, из общественной (обобществлённой). Только попробуй, попроси! Это так же, как в наших советских Конституциях почти всех их редакций, про союзные республики: «имеют права на самоопределение, вплоть до отделения». Попробуй, заяви об отделении, так вся республика и будет танками запахана на веки вечные. А ведь как уж хотела, в своё время, отделиться от СССР Армения. Зачинщик этого отсидел в тюрьме 18 лет, а потом был лишён советского гражданства и насильно выдворен с территории СССР…

Отец рассказывал про свою работу бригадиром, как он утром объезжал деревню с приказом о выходе на работу. Говорит, что вхожу к одной нашей односельчанке. А у неё трое детей, маленьких. Мужа нет, убит на войне. Я ей говорю, что надо, мол, на работу выходить. А она мне в ответ: «А как же я буду детей кормить? Мне надо ещё и печку протопить, состряпать что-нибудь им». И так несколько раз. Я уж председателю пожаловался на неё, что, мол, с ней делать? «А что хочешь, — говорит, — то и делай, но чтобы на работу выходила. А будешь потакать ей, так я про тебя заявлю, что ты саботируешь работу, что ты сын врага народа». Отец сказал нам:

— Ну, я однажды и не выдержал, схватил ведро с водой и вылил в печку. Топи теперь, — говорю.

В трудовой книжке отца записано следующее: «Трудовой стаж в колхозе составляет 18 лет, то есть с 01.01.1942 г. по 17.02.1960 г. Следовательно, надо полагать, до организации совхоза «Полетаевский» в 1959 или 1960 гг. В совхозе он почти полтора года работал плотником, а затем был переведен на должность рабочего (в сепараторном пункте). В конце января месяца 1965 г. он уволился, как записано — в связи с переменой места жительства. С начала апреля 1965 г. он уже работал в совхозе «Россия» Серебряно-Прудского района Московской области в должности рабочего (кочегаром котельной; сначала — центральной котельной, которая отапливала жилые дома, детский сад и ясли, а также административные здания, потом — в котельной при инкубаторе птичника в деревне Яковлевское). В центральной котельной он работал вместе с дядей Петей, Счастливым Петром Семёновичем. Этот дядя Петя и приезжал к нам в Красный Куст в 1962 г., когда я был в пионерском лагере (я писал об этом в главе «Баранов Иван Иванович»).

С начала октября 1966 г. и по март месяц 1983 г. отец работал пчеловодом совхоза «Россия». После два с небольшим года он продолжил работу сторожем на той же пасеке. (А до него сторожем работал дядя Петя, который заодно и Баранов Иван Иванович.) Уволился из совхоза в середине лета 1985 г., в возрасте 63 лет «в связи с уходом на пенсию». И больше нигде не работал до самой смерти, кроме своего огорода, ещё на «сотке» — дополнительная земля (две сотки), которую дали всем работникам совхоза, настоящим и пенсионерам, живущим в домах