Джиллиан посмотрела на небо:

— Осталось четыре часа до того, как стемнеет, Гриффин. Я спрашиваю себя: какая еще студентка или просто молодая женщина будет возвращаться домой одна сегодня вечером? Или, может, корпеть над книгами, или грезить о своем возлюбленном, или просто отдыхать перед телевизором. Я спрашиваю себя, какую оплошность совершает сейчас эта девушка, которая затем будет стоить ей жизни.

— Вы не должны так думать.

— Да, но я думаю. Если уж однажды подверглась насилию, очень трудно думать о чем-то другом. Этот мир — весьма опасное место, сержант. И я до сих пор еще не сталкивалась ни с чем, что вселяло бы в меня надежду.

— Есть хорошие новости, — докладывал с другого конца телефонной линии детектив Уотерс. — Эдди Комо все-таки мертв.

— Ну а теперь что-нибудь такое, чего я не слышал в последнее время. — Гриффин проезжал под Тауэрсом, по Оушн-роуд, держа путь в Провиденс и прижимая к правому уху сотовый телефон. Еще месяц — и этот кусок Наррагансета превратится в сплошную автостоянку для рехнувшихся туристов. Что поделаешь, прелести летнего сезона.

— Сегодня после обеда судмедэксперт подтвердил принадлежность отпечатков пальцев, — продолжал Уотерс. — Наш убитый — несомненно Эдди Комо. Есть еще одна хорошая новость. Полиция Провиденса только что идентифицировала поджаренный труп со стоянки.

— Да что ты!

— Парень с армейским послужным списком. Гас Дж. Олсон, бывший житель Нью-Йорка. Обрати внимание: восемь лет служил в армии, был там снайпером.

— Ага, так наша интуиция сыщиков опять не подвела. Как ни крути, есть-таки шестое чувство.

— Ладно, можешь поглаживать себя по головке сколько угодно. Все равно это заслуга городских копов. Пока мы тут разговариваем, они сопоставляют полученный в судебном порядке список военных заслуг Олсона с данными его банковских счетов. У него остался отец, считающийся ближайшим родственником и наследником. Он тоже проживает неподалеку от Нью-Йорка, так что можно держать пари — у Боза с Хиггинсом очередной праздник.

— А что, расстояние в один дорожный рейс, — живо откликнулся Гриффин. — Боз и Хиггинс работали в следственном управлении городской полиции Провиденса пятнадцать лет. Поскольку Провиденс был главным промежуточным пунктом на шоссе I-95, своего рода коридором, соединяющим Нью-Йорк и Бостон, то множество здешних преступлений по раскрытии находили свое место в следственных архивах Нью-Йорка или Бостона. Каким-то образом в Нью-Йорк всегда откомандировывались Боз и Хиггинс. Поговаривали, что у них пунктик насчет бродвейских шоу.

— Учитывая военное прошлое Олсона, — развивал свою мысль Уотерс, — наша теория о наемном убийце выглядит вполне уместно. Конечно, Провиденс хочет также проверить, нет ли связей с мафией.

— С такой фамилией, как Олсон?

— Эй, ты что, с луны свалился? Мир теперь — одна большая глобальная деревня. Все стало многонациональным, в том числе и мафия.

— Bay, стоит человеку год не побыть на работе, как на него уже надвигается весь геополитический преступный мир. Кто бы мог подумать? — Гриффин подъехал к съезду на Северное шоссе №1 и двинулся вверх к эстакаде. — Есть уже что-нибудь от начальника пожарной охраны?

— Через два дня-то? Ты оторвался от жизни.

— Я предпочитаю термин «оптимист». Слушай, Майк, не свяжешь ли меня с ребятами из отдела финансовых преступлений? Передай им, что недостающие на счету двадцать тысяч Джиллиан Хейз пожертвовала крэнстонскому приходу. Священник подтвердил пожертвование, но мы не должны распространяться насчет деталей.

— Поскольку ты и не сообщаешь мне никаких деталей, это будет не слишком трудно. А ты сам разве не возвращаешься в штаб-квартиру?

— Нет, я еду повидаться с Дэном Розеном.

— Повидаться с Дэном Розеном? — Голос Уотерса стал напряженным, и вслед за этим в трубке повисла довольно красноречивая тишина. Гриффин понял. Теоретически ведущему следователю по делу не полагалось суетиться самому; его задача — сидеть в штаб-квартире управления, осуществляя общее руководство и координируя работу сыщиков вроде Уотерса, в обязанности которого как раз и входили подобные допросы и беседы. И если Гриффин в ближайшее время не появится в центре управления, то уже очень скоро услышит от лейтенанта пару ласковых слов. И слова эти ему не слишком понравятся.

— Чем ты занимаешься, Гриффин? — спросил наконец Уотерс.

— У меня есть одна гипотеза. Я хочу проверить ее до конца.

— Поделись ею со мной. Я тоже могу проверить ее до конца.

— Верно, но я подумал, что тебе будет приятнее провести послеобеденное время в баре.

— Как?

— Мне нужно, чтобы ты съездил в Крэнстон, — терпеливо объяснил Гриффин. — Мне нужно, чтобы ты обошел все бары, пабы, рюмочные в ближайшем соседстве с домом Эдди Комо. Еще я хочу, чтобы ты показал барменам фотографию Эдди Комо и порасспросил, много ли времени он там проводил, а главное — с кем.

Снова молчание. На этот раз долгое.

— Гриффин...

— Знаю.

— Если Фитц пронюхает это, он разъярится как черт.

— Фитц таким и родился — разъяренным как черт. С этим ничего не поделаешь. Кроме того, именно потому я и хочу, чтобы это сделал ты. Я рассчитываю на твое обаяние.

— Черт подери, Гриффин, тут никакое обаяние не поможет. В таком маленьком штате, как наш, все распространяется молниеносно. Городские решат, что мы вынюхиваем что-то насчет их дела об изнасилованиях, и затем их лейтенант начнет орать по телефону на нашего лейтенанта. А Морелли не любит, когда на нее орут, или ты не замечал?

— Послушай, у нас есть тело. Наша задача — выяснить, кто в это тело стрелял. Разработать портрет убитого, дополнить эту картину именами друзей и знакомых — все это Не выходит за рамки нашего расследования.

— Это ты так говоришь. — Уотерс не покупался на такие байки. Так же как и Фитц.

— Если кто-нибудь спросит, просто говори, что это я тебя послал, — сказал Гриффин. — Я приму удар на себя.

— Ты же знаешь, я не об этом...

— Крэнстонский акцент, Майк. Я ищу кого-то, кто хорошо знал Эдди, кто вырос в Крэнстоне и кого могли бы случайно видеть в брюках хаки и рубашке на пуговицах. Может, я заблуждаюсь. А может, и нет. В общем, мне нужно, чтобы ты сделал это.

— Ну и ну! Вот мура! — Уотерс выдохнул большую порцию воздуха, что означало согласие. — А если я найду этого таинственного типа?

— Тогда, пожалуй, я почувствую еще большую растерянность, чем сейчас, но в более приятном смысле.

— Ну и ну! — опять сказал Уотерс, и Гриффин почти воочию увидел, как худой, сухопарый детектив изумленно вращает глазами, не находя слов.