лиса втянула воздух и тут же недовольно фыркнула. Пахло мочой, гнилым мясом и свалявшейся шерстью. Хоть и было темно, но я отчётливо видела, как за стальными прутьями беспокойно мечется бурый медведь размером с бульдозер. Я не могла припомнить, чтобы видела этого зверя, когда мы гуляли здесь днём.

От вольера в обход, теряясь в темноте, шла тропинка, Вдруг мрак на тропинке шевельнулся и, к клетке, припадая на правую ногу, двинулась фигура. Это был высокий, худой человек, напоминающий кривую жердь… Тот самый старик-охранник. Всё-таки решил нам отомстить?

— Что за непруха… Надо было этого деда чем-нибудь тяжёлым приложить, чтобы спал до утра, — пробормотал Павел, когда старик достал знакомую связку ключей. Повернув ключ в замке двери вольера и открыв её нараспашку, он отступил в тень. Мы заворожённо наблюдали, как медведь сначала высунул наружу морду, принюхиваясь, потом, качая мохнатой спиной, вышел наружу, поднял на нас взгляд красных из-за отражённого света глаз.

— Пора делать ноги… — нервно шепнул Павел. Мы все были согласны. Даже у меня откуда-то нашлись силы. Впечатывая пятки в асфальт, мы побежали по направлению к ограде зоопарка.

— Стойте… Мы не можем его оставить… — задыхаясь, крикнул Алек, и вдруг бросился обратную сторону.

Павел несдержанно ругнулся:

— …куда он…

— Хочет забрать того охранника, — догадалась я.

— Идиот! Вернись!

— Я его не брошу! — упрямо крикнул тот. Алек во весь опор бежал навстречу клыкастой зверюге, которую наша беготня не на шутку разозлила. Раскачиваясь, медведь угрожающе поднялся на задние лапы. Если бы он захотел, то за считанные секунды добрался бы до Алека, который уже взвалил себе на спину спящего охранника.

“Тень опасна, но придётся снова прыгать… Выбора нет…”, — решила я, сосредотачиваясь на глазах медведя, представляя как воронки затягивают меня… но… ничего не вышло. Я попробовала снова, с ужасом понимая, что не успеваю… не могу… не получается!

Медведь взревел и бросился вперёд. Алек успел сделать всего пару шагов, когда шерстяная махина придавила его к земле своим весом. Я вскрикнула, Павел, чертыхаясь, бросился было на помощь, но я схватила его за рукав:

— Стой! Это… это… — я задыхалась от поразившей меня догадки. — Это иллюзия… Иллюзия!

— Что?

— Я не могу прыгнуть. И запах…

Воняло мочой. Шерстью. Но сильнее всего воняло гнилью. От вони сводило челюсть, а спину пробирал холодный озноб.

— Чёрт подери… Охотники… Одноглазый мудозвон всё-таки успел их вызвать, — процедил Павел, отступая ко мне и снимая на ходу портфель с лисёнком. — На, держи, головой отвечаешь.

— Как помочь Алеку? Как!? — я судорожно надела портфель, меня бил озноб. Нужно было немедленно что-то сделать!

Я не отрываясь смотрела на косматого зверя. Опустив морду, медведь жадно щелкал зубами, у меня внутри всё подпрыгивало так, словно я валилась в пропасть. Ноги сами понесли к зверюге, но в последний момент Павел успел ухватить меня за плечи, разворачивая лицом к себе:

— Тина, очнись! Иллюзия не может нанести серьезных травм. Мы попали под купол Гиен. Сейчас нельзя верить глазам! Не удивлюсь, если и тот, кто открыл дверь клетки — тоже был только мороком. А настоящий дед всё ещё у вольера с лисами. Поэтому, возьми себя в руки.

— Так это что, снова…Гиены? Разве они не оставили нас в покое!?

— Да не знаю я! Вот, пиши Барону, пусть чешет сюда, да побыстрее, — он сунул мне в руки свой мобильник. — Я пока поищу слабое место иллюзии. Если не сможем найти выход, то только Барон сумеет помочь.

Я вцепилась в телефон, как в спасательный круг.

— Хорошо… С-сейчас, сейчас… — бормотала я, набирая смс, пальцы не попадали по буквам. — А… тот, второй охранник? Он где?

— Пофиг! Займись делом! — нервно ответил Павел, ощупывая взглядом вольеры и тропинки.

Медведь снова взревел, вызывая приступ тошноты. От такого рёва все звери в вольерах должны были встать на уши, но они только неподвижно глядели на нас из темноты, точно чучела с подсвеченными глазами.

Алека не было видно, но под медведем что-то отчётливо копошилось, наружу, хватаясь за воздух, вытянулась окровавленная рука с обкусанными пальцами:

— Помогите… — хрипел кто-то голосом Алека. У меня упало сердце, я стала выворачиваться из хватки Павла с такой яростью, что ему пришлось встряхнуть меня, чтобы привести в чувство.

— Дура, это иллюзия! Да посмотри же!

Рука ещё какое-то время покачивалась в воздухе, точно передавая кому-то кровавый привет, а потом упёрлась в землю. Из-под медведя показалась израненная голова молодого охранника, его ухмылка светилась в темноте так, словно за зубами он прятал горящую лампочку. Подтянувшись на руках, он вытянул себя из-под туши, встал отряхиваясь и, повернувшись к замершему медведю, обглоданной рукой потрепал его по холке.

— Хороший мишка, — сказал охранник изрезанными в кровь губами. А потом лицо его стало меняться, выпуская наружу облик двухголового Эмона.

— Это Вдовец, вы же его помните? — насмешливо спросил один из братьев, поворачивая к нам свою рыжую с чёрными пятнами морду. Его красные глаза впились в моё лицо рыболовными крючками.

— Что вы сделали с Алеком, твари? — крикнула я, сжимая кулаки. Моя лиса скрипела зубами от ненависти, шерсть вздыбилась, уши прижались к голове, из горла вырвался низкий рык. Недавно мама-лиса точно также пыталась защитить своих лисят. У неё ничего не вышло…

— Вот мы и встретились, ребятки. О, и серый шакалёнок тут? Вот так удача! — ухмыльнулись Гиены, обнажая жёлтые клыки. — Когда поступил вызов на отлов зрячих мышат, что кутят в зоопарке, мы и думать не думали, что едем на встречу именно с вами, малыши. Пусть мы и договорились с тем Ящероголовым, что вас не тронем. Но как отказаться, если сама судьба не хочет нас разлучать! Кто мы такие, чтобы ей противиться, а, Белоснежка? — голубоглазый Жак захихикал до того мерзко, что меня передёрнуло от отвращения. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы с неба упало что-нибудь тяжёлое и расплющило этих двоих в кровавое месиво.

— Помнишь, Жак, в прошлый раз Белоснежка была сладенькая, как конфетка.

— Нильс, ну вот опять ты всё напутал! Она была солёная, как раз к текиле. Жаль, не удалось запустить зубы поглубже.

— Сегодня наверстаем?

— Обещаю, — и оба брата загоготали, запрокинув головы. “Наверняка у них не только тело, но и мозги одни на двоих”, — желчно подумала я.

Павел лихорадочно оглядывал пространство, пытаясь различить, где иллюзия слабее:

— Тина, я отвлеку их, потяну время. Попробуй пробиться вон там. Видишь, где улочка заканчивается… Они накрыли иллюзией слишком большую территорию, так что она должна быть слабой. Это единственный шанс, — шепнул он.

— Нет! Не ходи… —