Кузьмичев медленно поднял тяжелые веки. Коренев тут же присел рядом.

– Володя! Очнулся?

Владимир с трудом, из-за сухости во рту, проговорил:

– Катя, не плачь.

– Да, да, конечно! Как ты, Володя?

– Нормально. Сколько сейчас времени?

– Почти полдень.

– Долго же я был в отключке, меня оперировали?

– Недолго. Главная угроза состояла в том, что ты потерял много крови. Но в больницу ночью почти весь отдел собрался! Все как один кровь свою предлагали! Теперь все будет хорошо, главное, ты пришел в сознание.

Владимир попытался изобразить улыбку:

– А иначе и быть не могло! Кузьмичева не так просто завалить. Вот как, Катюша, жизнь складывается. Начал службу боевую рядом с Кореневым и с тобой и заканчиваю ее с вами. И познакомились мы с тобой, Катюша, в госпитале, и на пенсию придется из больницы выходить. Чирчик, Катя, помнишь?

– Ну, как же? Тебя тогда с перебитыми ногами к нам доставили.

– Да и сейчас я прострелен, и ты вновь рядом, у больничной койки.

Катя поправила простыню на муже:

– Ты полежи, Володя, я врача позову. Он приказал сообщить, когда ты придешь в себя. Я недолго, хорошо?

– Ну, раз имеешь приказ, иди.

Супруга вышла, Кузьмичев остался с Кореневым.

– Достал-таки, старшина, этого козла Фому?

– А разве могло быть иначе?

Бывший рядовой разведывательной роты согласился:

– Да, иначе быть не могло!

– А у тебя как дела с Бурбоном?

– Нормально. Сидит в одном загородном доме на цепи, с ним позже решать вопрос буду. Но свое он получит сполна!

– В асфальт закатаешь?

– Возможно.

Коренев улыбнулся:

– Кстати, Юра Якушев тебе большой привет передает. Сам до утра остаться не мог, сам понимаешь, служба! Его ребята еще и распространителей Фомы повязали, каких-то Кирюху с Юриком. С поличным взяли, у автобусной станции. А Гиви соседи арестовали.

– Значит, всех захомутали?

– Да, только Кулагина твоего оставили. Вроде у тебя с ним соглашение какое-то действует?

– Да, есть такое дело. Он на свободе?

– Нет, у меня, не удивляйся! Якушев его брать не стал, а я решил попридержать этого Урода до разговора с тобой. Но он не в претензии, так что говори, что с ним делать!

Кузьмичев, немного подумав, сказал:

– Пусть пока побудет у тебя. Свидетельские показания даст, отпустим. В принципе, он, конечно, преступник, но не настолько, чтобы лишать его свободы. Фома с Быком другое дело!

В палату заглянул подполковник Долматов:

– Разреши, Владимир Кузьмич?

– С каких это пор начальник спрашивает разрешения у подчиненного? Или меня уже уволили?

– Нет, не уволили. Начальник УВД не подписал приказ!

Подполковник поставил в вазу букет цветов и положил в тумбочку пакет с бананами:

– Это тебе от меня, ну и от всего коллектива.

– Спасибо!

Долматов, осмотрев палату, неожиданно проговорил:

– Да, ты теперь в героях у нас! Целую банду развел в одиночку. А мы, руководство отдела, в дерьме!

В разговор вступил Коренев:

– А ты, подполковник, в свое время не жопу Фомину лизал бы, а вот так, как Кузьмич, службу нес. И не был бы в дерьме! А так все закономерно! Каждому свое!

Долматов не обиделся на реплику товарища своего подчиненного, тяжело вздохнув:

– Да, это точно, каждому свое. Сегодня с утра в город под конвоем увезли Фомина Сергея Петровича, начальника финансов администрации Кочергина, прокурора Ковалевского и еще двух руководителей местных предприятий. А Пласс, оказывается, еще раньше был арестован! Такие вот дела. Не отбился хозяин в этот раз. Что будет дальше?

Кузьмич ответил:

– Порядок будет! То, что и должно быть, будет…

Его речь прервал вошедший с Катей врач.

Увидев начальника милиции, он нахмурился:

– А вы, Павел Егорович, извините, что здесь делаете?

– Так подчиненного зашел проведать, Вадим!

– Оставьте палату! Не время больному принимать посетителей. Вот поставим нашего героя на ноги, тогда и поговорите. А сейчас не обессудьте!

– Как скажете, доктор.

Долматов молча покинул палату.

Врач осмотрел Кузьмича. Сестра замерила ему давление, пульс.

– Ну, что ж, – заключил заведующий отделением, – вроде все нормально, теперь больному нужен покой.

Он обернулся к супруге старшего лейтенанта:

– Вы, Екатерина Ильинична, и далее желаете за мужем ухаживать, или мне сестру к больному определить?

– Я сама медсестра! Вы назначьте необходимое лечение, а уж дальше мы с Володей сами справимся. Как в далеком Чирчике.

Врач поправил очки:

– Извините, не понял, где?

Катя улыбнулась:

– В военном госпитале, недалеко от Ташкента, куда, раненным, еще в восемьдесят первом, доставили вашего нынешнего пациента из Афганистана.

– Да? Так вы, Владимир Кузьмич, не первый раз в подобной переделке?

– Не первый, но, надеюсь, последний!

– Что ж! Раз так, то конечно! А лечения особого не требуется, антибиотики, перевязки да покой, чтобы раны зажили. И пока, хотя бы дня три, никаких посетителей!

Кузьмичев приложил руку к перебинтованной голове, словно отдавая честь вышестоящему начальнику:

– Будет сделано, товарищ доктор!

– Вот и хорошо. Я буду постоянно навещать вас, ну и, естественно, дежурный врач также. Выздоравливайте, товарищ старший лейтенант!

Врач взглянул на Коренева:

– И вам не мешало бы удалиться.

Вячеслав поднял вверх руки, как бы сдаваясь:

– Сейчас уйду, доктор!

Заведующий отделением уже вышел из палаты, но на пороге, пропустив медсестру, обернулся:

– И еще, Владимир Кузьмич, позвольте выразить мое искреннее восхищение вашим мужеством!

Сказав это, он закрыл за собой дверь палаты.

Заторопился и Коренев.

– Поехал я, старшина? Дела в городе ждут! Но завтра приеду. Препаратов разных привезу.

– Спасибо тебе, Слава!