Передайте всем: бесконечно и всей душой благодарен. Сижу в Ялте, как Дрейфус на острове Диавола. Тоскую, что не с вами. Ваша телеграмма сделала меня здоровым и счастливым. Чехов.

Чехов – Вл. И. Немировичу-Данченко. 18 декабря 1898 г. Ялта

«Чайку» видел без декораций; судить о пьесе не могу хладнокровно, потому что сама Чайка играла отвратительно, все время рыдала навзрыд, а Тригорин (беллетрист) ходил по сцене и говорил, как паралитик; у него «нет своей воли», и исполнитель понял это так, что мне было тошно смотреть. Но в общем ничего, захватило. Местами даже не верилось, что это я написал.

Чехов – М. Горькому, 9 мая 1899 г. Мелихово

В твоем письме звучит какая-то едва слышная дребезжащая нотка, как в старом колоколе, – это там, где ты пишешь о театре, о том, как тебя утомили мелочи театральной жизни. Ой, не утомляйся, не охладевай! Художественный театр – это лучшие страницы той книги, какая будет когда-либо написана о современном русском театре. Этот театр – твоя гордость, и это единственный театр, который я люблю, хотя ни разу еще в нем не был. Если бы я жил в Москве, то постарался бы войти к вам в администрацию, хотя бы в качестве сторожа, чтобы помочь хоть немножко и, если можно, помешать тебе охладеть к сему милому учреждению.

Чехов – Вл. И. Немировичу-Данченко, 24 ноября 1899 г. Ялта

Чехов стоит исключительно, вероятно, потому, что он и я почти одних лет и в нем выразились все те отдаленные настроения, какие мы оба переживали в годы нашей молодости. Он – как бы талантливый я. Понятно поэтому, что душа у меня так сильно расположена к нему. Я перестаю относительно него быть художественным критиком. И любить его мне не мешают отсутствующие во мне чувства конкуренции. Когда я занят его пьесами, у меня такое чувство, как будто я ставлю свои. Я в нем вижу себя как писателя, но проявившегося с его талантом. Он во мне мог бы видеть себя как режиссера, но с моими сценическим знаниями. Оттого Чехов и идет у нас лучше всех других авторов.

Вл. И. Немирович-Данченко – П. Д. Боборыкину. 6 марта 1901 г. Петербург

…пришло это ужасное, ошеломляющее известие о смерти Антона Павловича – известие, так взбудоражившее меня, что мне кажется, я уже никогда не буду таким, каким был до сих пор…

Вл. И. Немирович-Данченко – М. Горькому. Между 10 и 19 июля 1904 г. Усадьба Нескучное

Когда я ехал на похороны Антона Павловича, я подумал, что надо ставить «Иванова».

Вл. И. Немирович-Данченко – К. С. Станиславскому. 13 июля 1904 г. Усадьба Нескучное

…по-моему же, смерть Чехова обнаружила такую любовь к нему русского общества, о какой мы и не подозревали. Никогда при жизни его не ставили наряду с Пушкиным, Толстым и выше Тургенева, а теперь это почти единодушно. <…>

«Ивановым» можно даже и открывать сезон. Я думаю, что Ольгу Леонардовну надо вызвать в Москву поскорее. И пусть работает. А то сидит на скамеечке в саду и целый день плачет. Натура у нее здоровая, но таким поведением она скоро подорвет ее. Да и сама она скоро начнет рваться к работе.

Вл. И. Немирович-Данченко – К. С. Станиславскому. 25 июля 1904 г. Ялта

А у меня, дорогой Константин Сергеевич, что-то в последнее время бодрое настроение и взгляд оптимистичнее.

1. Чехова мы потеряли еще с «Вишневым садом». Он не написал бы больше ничего.

Вл. И. Немирович-Данченко – К. С. Станиславскому. После 26 июля 1904 г. Ялта

Деньги

Не завидуй, братец, мне! Писанье, кроме дерганья, ничего не дает мне. 100 руб., к<ото>рые я получаю в месяц, уходят в утробу, и нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое. Плачу во все концы, и мне остается nihil <ничего, нуль>. В семью ухлопывается больше 50. Не с чем в Воскресенск ехать. У Николки денег тоже чертма. Утешаюсь по крайней мере тем, что за спиной кредиторов нет. За апрель я получил от Лейкина 70 руб., и теперь только 13-е, а у меня и на извозца нет.

Живи я в отдельности, я жил бы богачом, ну а теперь… на реках Вавилонских седохом и плакахом… Пастухов водил меня ужинать к Тестову, пообещал 6 к. за строчку. Я заработал бы у него не сто, а 200 в месяц, но, сам видишь, лучше без штанов с голой ж<…> на визит пойти, чем у него работать. «Будильник» я не терплю, и если соглашусь строчить в нем, то не иначе как с болью. Черт с ними! Если бы все журналы были так честны, как «Осколки», то я на лошадях бы ездил. Мои рассказы не подлы и, говорят, лучше других по форме и содержанию, а андрюшки дмитриевы возводят меня в юмористы первой степени, в одного из лучших, даже самых лучших; на литературных вечерах рассказываются мои рассказы, но… лучше с триппером возиться, чем брать деньги за подлое, за глумление над пьяным купцом, когда и т. д. Черт с ними! Подождем и будем посмотреть, а пока походим в сереньком сюртуке.

Чехов – Ал. П. Чехову. 13 мая 1883 г. Москва

Кстати: высылайте нам гонорар в одном пакете, удобства ради. Ваша контора выслала мне вместо 50,08 к. – 50,80 к. На 72 коп. больше. Присланное не соответствует итогу. Ноль всю бухгалтерию испортил.

Как, однако, исправно Вы гонорар высылаете! Нам, москвичам, это в диковинку. Бывало, я хаживал в «Будильник» за трехрублевкой раз по десяти.

Чехов – Н. А. Лейкину. 5 сентября 1883 г. Москва

Живу я мерзко. Зарабатываю больше любого из ваших поручиков, а нет ни денег, ни порядочных харчей, ни угла, где бы я мог сесть за работу. С Николаем мне не жить, не потому что я этого не хочу, а потому, что он сам не захочет. Он до 70-летнего возраста не расстанется со своими перинками и портерным образом жизни. В настоящее время денег у меня ни гроша. С замиранием сердца жду 1-го числа, когда получу из Питера. Получу рублей 60 и тотчас же их ухну.

Чехов – И. П. Чехову. Вторая половина октября 1883 г. Москва

Вы советуете мне съездить в Петербург, чтобы переговорить с Худековым, и говорите, что Пет<ер>бург не Китай… Я и сам знаю, что он не Китай, и, как Вам известно, давно уже сознал потребность в этой поездке, но