— Ты хочешь идти первой? — с тревогой спросил Эйдан.

Он видел, как в ней борются отчаяние и страх — она боялась, что не справится. Эйдан протянул руку и, прикоснувшись к руке Сирены, почувствовал, как дрожат ее пальцы.

— Не надо, Сирена, я не хочу, чтобы ты проходила через это.

Внезапно Сирена прижала палец к губам и замерла на узкой верхней ступени. Из-за неплотно прикрытой двери звучал низкий гортанный голос:

— Пора, Урсула. Когда я перережу ему горло, его кровь ознаменует начало церемонии.

Эйдан бесшумно поднялся на ступеньку. Они вместе навалились на дверь, и та вылетела. В глубине часовни на каменном алтаре лежал прикованный Лахлан. Вся в черном, Урсула нависала над ним, а за ней стоял мужчина в грубой коричневой накидке, молитвенно сложив на груди руки. Они были погружены в себя и не заметили ворвавшихся. Внезапно мужчина развел руки, и в падавшем через крышу часовни лунном свете блеснуло причудливое зигзагообразное лезвие.

Эйдан вытащил свой меч и рванулся вперед. Джариус лишь поднял взгляд, как его отрубленная рука с кинжалом полетела на пол и кровь брызнула на Урсулу и Лахлана. Урсула, видимо, тоже была под морфином, так что застыла и бежать не пыталась. Она лишь недоуменно смотрела на Эйдана.

Люди окружили их, и за их спинами Эйдан потерял Сирену. Гомон был такой, что Лахлан открыл глаза и медленно повернул голову.

— Что… — спросил он, глядя на Эйдана мутным взглядом.

Эйдан сказать ничего не успел. Джариус окровавленным обрубком оттолкнул его, левой рукой схватил с каменного алтаря подсвечник с горящими свечами и с дикими завываниями ткнул ими в Эйдана. Тот загородил своего брата, Урсула пришла в себя и кинулась на Эйдана сзади, обхватив его шею. Джариус снова и снова наносил удары подсвечником. Эйдан одной рукой отмахивался, второй удерживая руку Урсулы.

Наконец Эйдану удалось упереться спиной в алтарь и ногой отбить летевшие на него пылающие свечи. Слева он заметил резкое движение. Повернул голову и увидел, что это Сирена. Она вцепилась в Урсулу и стащила ее с алтаря.

Джариус снова нанес удар, но Эйдан успел подсесть. Он выбросил вперед меч, и Джариус с противным бульканьем повалился на пол.

— Джариус! — закричала Урсула.

Она попыталась броситься на Эйдана, но Сирена вновь повисла на ней.

— Старые знакомые! — раздалось сзади.

Эйдан стремительно повернулся и вовремя. Ламон замахнулся мечом. Эйдан отбил удар. Сирене удалось оттолкнуть Урсулу от алтаря с Лахланом и заслонить его. Ламон, как одержимый, наносил удары, Эйдан отбивал и уклонялся, понимая, что нельзя подпускать его к алтарю. Сирене же он доверял всецело и Лахлана, и свою спину.

Мечи скрестились.

— Я хотел оставить тебя в живых, чтобы ты увидел, как умирает твоя семья. Но видимо, тебя придется убить первым, — проговорил Ламон.

Эйдан едва сдержал свой порыв безрассудно кинуться на него и продолжал защищать алтарь, оттесняя от него Ламона. Улучив момент, Эйдан пошел на Ламона, а когда они были в шаге от каменной лестницы, Эйдан схватил меч обеими руками и нанес сильнейший удар. Он пришелся по гарде, но сила его была такова, что противник повалился назад. Он взмахнул руками, как ветряная мельница, и его меч со звоном полетел на камень далеко за спину. Ламон вскочил и начал отступать под ударами Эйдана. Схватив одного из его людей, Ламон бросил человека под меч Эйдана. Эйдан отскочил, но потом вновь стал теснить его. Внезапно он услышал испуганный крик Сирены:

— Эйдан!

Он обернулся и увидел, что на Сирену наседают двое. Эйдан знал, что черная магия успела сделать свое дело и у Сирены сейчас совсем мало сил. С проклятием он подскочил, прижал лезвие одного из атакующих к полу и кулаком сбил его с ног. Меж тем второй приближался к Сирене, отчаянно размахивая мечом.

Будь Сирена сейчас посильнее, Эйдан бы за нее не боялся, но впереди была борьба с магией, и, подскочив к нападавшему сзади, Эйдан схватил его за шею и опрокинул навзничь. Оказавшись в меньшинстве, третий убежал.

Сирена стояла совершенно бледная, и Эйдан прижал ее к себе.

— Ты ранена?

— Нет, — едва слышно ответила Сирена, отстраняясь от него. — Я чувствую силу гримории, ее надо уничтожить.

— Я помогу тебе.

— Нет, ты не сможешь. Позаботься лучше о Лахлане, — ответила Сирена.

Она была еще бледна.

Эйдан смотрел, как она неверной походкой направляется в глубь часовни, и не знал, что важнее: идти с ней или помогать брату? Решение было принято мгновенно.

— Каллум! — позвал он. Все черные клобуки были связаны, и за ними оставалось лишь присматривать. — Охраняй пока Лахлана… с Коннором.

Коннор оставил связанных монахов и подошел к алтарю.

Эйдан последовал за Сиреной и с ужасом увидел, как она взмыла в воздух и с глухим стуком упала на спину.

— Сирена! — кинулся к ней Эйдан.

Она ошеломленно смотрела на него.

— Я запрещаю тебе идти одной!

— Другого пути нет, — ответила Сирена.

Она схватилась за протянутую руку и с трудом поднялась.

— Не ходи туда, Сирена, — сказал Эйдан.

Он подтянул ее к себе и нежно промокнул кровоточащую ссадину на лбу краем плаща.

— Эйдан, не ходи за мной, жди здесь. Я должна это сделать сейчас.

— Ты думаешь, я смогу стоять в стороне и смотреть, как…

Сирена прижала к его губам палец, и он почувствовал, как дрожит ее рука.

— Ну пожалуйста! Все будет не так трагично. К тому же меня не может не волновать, что ты за меня переживаешь.

Эйдан колебался. Никогда в жизни он не принимал более мучительного решения, чем сейчас. Сирена встала и принялась готовить свой меч, а Эйдан с болью в сердце смотрел на ее плечи, проглядывающие сквозь плащ. Она вновь направилась в сторону массивного деревянного стола, на котором лежал толстый фолиант в кожаном переплете. В шаге от стола она остановилась, сжала ладонями виски, и ее колени подогнулись.

— Сирена! — воскликнул Эйдан.

— Нет!

Она протестующее подняла руку и поднялась на ноги. Едва слышным шепотом она начала произносить слова заклинания. Голос звучал все громче, и наконец Сирена подняла над головой меч и пронзила им гриморию. Старый фолиант полыхнул пламенем, и жаркая волна едва не сбила Эйдана с ног.

Сирена стояла в клубах черного дыма. Звучавший неведомо откуда голос на незнакомом языке заполнял часовню. Голос затих, когда рассеялся дым, и на месте недавнего фейерверка осталась лишь Сирена, стоявшая, опустив голову, и покрытый пеплом стол.

Тревога, охватившая Эйдана, понемногу отступала.

— Сирена, — неуверенно окликнул он.