не успела сделать, потому что была бы слишком занята, разглядывая его, запоминая полный изгиб его нижней губы или длинные тёмные ресницы. — Впрочем, это не важно, — продолжает он, кладя свои татуированные предплечья на стол и устраивая на них подбородок. Он смотрит на меня из-под полуприкрытых век, напоминая мне о Криде и той странной ситуации в ванной.

— Что не важно? — спрашивает Лиззи, переводя взгляд с меня на него. Она поднимает брови, но она знает, что я чувствую к Зейду. То есть она знает, что я понятия не имею, что делать с его вниманием. Или Крида. На самом деле мы не говорим о Тристане. Как я могу, когда знаю, что она всё ещё любит его?

— Мы наверстаем всё то время, что сегодня провели порознь, — говорит Зейд, ухмыляясь. Он кивает подбородком на мою пиццу, а затем протягивает руку и берёт кусочек. Я притворяюсь, что шлёпаю его по руке, но на самом деле ухмыляюсь.

— И как мы это сделаем? — спрашиваю я, обмениваясь взглядом с Лиззи. Она пожимает своими худыми плечами, а затем берёт второй кусок пиццы с моей тарелки.

— Мы, — начинает Зейд, запихивая в рот остатки пиццы и проглатывая их, — искупаемся нагишом.

Зейд стучит в мою дверь после окончания комендантского часа, и я выхожу. К счастью, Бекки крепко спит и похрапывает, её лицо закрыто цветочной маской для глаз. Одетая только в шорты и майку, я следую за ним вниз к озеру и направляюсь к тенистому участку, защищённому рощицей деревьев.

— Где Лиззи? — шепчу я, потому что, честно говоря, она казалась очень взволнованной возможностью искупаться обнажённой в озере. Это единственная причина, по которой я здесь. Не потому, что я обязательно хотела, чтобы она увидела меня обнажённой, но потому, что я ни за что не разденусь, когда будем только я и Зейд.

— Сбежала, — отвечает он, пожимая плечами, уже снимая рубашку через голову. — Она захотела оставить нас наедине. — Он поворачивается и одаривает меня самоуверенной ухмылкой, которую я едва могу разглядеть в лунном свете.

А потом он спускает свои штаны, и я вижу, что у него даже на ногах есть несколько татуировок. Зейд подмигивает мне, а затем поворачивается и ныряет в озеро. Он почти не создаёт брызг, рассекая воду своими татуированными руками, а затем снова выныривает на несколько футов. Лунный свет отражается от его белозубой улыбки, пока я обхватываю себя руками и размышляю, хорошая это идея или нет.

Прежняя я определённо не сделала бы ничего подобного. Всегда есть шанс, что кто-то вроде Бекки только и ждёт, чтобы подкрасться и сфотографировать меня, чтобы поделиться этим со всей академией. Но… это новая я. Я рискую, начинаю всё сначала. И если бы Зейд собирался унизить меня, я думаю, он мог бы придумать более творческий способ сделать это. Это просто не в его стиле.

Моё сердце бешено колотится, а на лбу выступают капельки пота. На улице может быть холодно, но, когда я окунаю палец ноги в озеро, оно всё ещё относительно тёплое.

«Не могу поверить, что я это делаю» — думаю я, ожидая, когда Зейд отвернётся. А потом я срываю через голову футболку. Мои шорты падают на землю, и я вхожу в воду, скрестив руки на груди.

Зейд оборачивается и наблюдает за мной, его глаза жадно отслеживают мои движения. Когда он подплывает и встаёт рядом со мной, вода стекает по его лицу, я не упускаю из виду подтекст. Темно, мы одни, и мы оба голые. Кроме того, между нами существует ощутимое напряжение, которое я почувствовала с первого дня. Даже когда он вёл себя как непримиримый придурок, я чувствовала это.

— Ну, привет, Работяжка, — мурлычет он, плавая вокруг меня. Когда он замолкает, то становится ещё ближе, наши тела разделяют всего несколько дюймов. Я протягиваю руку и кладу её ему на грудь, намереваясь оттолкнуть его. Вместо этого, как только моя рука соприкасается с его плотью, мы оба вздыхаем.

— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, — говорю я, твёрдо поджимая губы. И я говорю это серьёзно. Я не позволю себе увлечься Идолами и их харизмой. Этого просто не произойдёт. Если я решу заняться сексом, это будет на моих условиях и в моё время. Сегодня не то время.

Зейд посмеивается надо мной, но умудряется свести свой воющий смех к минимуму. Последнее, чего бы я хотела, — это чтобы вожатые лагеря наткнулись на нас здесь. Какой это был бы скандал! Папа наверняка убил бы меня.

— Хей, — говорит Зейд, одаривая меня ещё одной ухмылкой. — Не спеши с принятием такого решения. У нас здесь целых две недели. За две недели многое может случиться. — Он начинает плыть к центру озера, жестом приглашая меня следовать за ним.

Когда я только начинала учиться в академии Бёрберри, я бы ни за что не присоединилась к нему. Я чувствовала себя слишком неуверенно в воде и едва могла плыть по-собачьи. Но даже несмотря на то, что Харпер и Бекки сделали всё возможное, чтобы физкультура превратилась для меня в кошмар, я действительно научилась некоторым ценным навыкам.

Я плыву за задницей Зейда, пока мы оба не оказываемся в центре озера, описывая медленные круги и любуясь величием лагеря и деревьев вокруг нас. Лунный свет подсвечивает воду, отбрасывая серебристый отблеск и превращая вечер из обыденного в захватывающий.

В следующий раз, когда Зейд подплывает очень близко ко мне, его взгляд становится мягким, но напряжение между нами по-прежнему раскалено добела.

— Если я пообещаю не заходить слишком далеко… — начинает он, протягивая руку и притягивая меня к себе. Я кладу ладони ему на грудь и сохраняю безопасное расстояние между нашими телами. Но когда Зейд наклоняет свою голову к моей, наши губы соприкасаются, и я открываю рот, чтобы впустить его.

Его руки скользят вниз по моей спине и обхватывают мою задницу, притягивая меня ближе. Сама того не желая, я обхватываю его ногами. Наши тела прижаты друг к другу, и между нами ничего нет, никакой преграды. Его рот прижимается к моему, его язык горячий и требовательный. С моих губ срывается стон; это тихий звук, но он эхом разносится по поверхности озера, и я чувствую, как мои щёки заливает румянец. Я отталкиваюсь от Зейда, и он отпускает меня, отставая, пока я плыву обратно к берегу и выбираюсь наружу.

Моя задница уже в поле его зрения, прежде чем я понимаю, что должна