Во второй раз он оттолкнулся сильнее, но лишь кончиками пальцев дотронулся до гладкого края антенны. Как Марк ни пытался затормозить возвращение люльки к стене, на этот раз она ударилась гораздо громче. Пока Майер готовился к третьему толчку, снизу послышались встревоженные гортанные крики. Кажется, его засекли, а это значит — или сейчас, или никогда. Им ведь ничего не стоит снять его, как глухаря, при помощи винтовки с оптическим прицелом.

Еще один толчок. Марк уже не надеялся на силу своих ног. Когда амплитуда качания достигла крайней точки перед возвращением назад, Марк в долю секунды выпрыгнул вперед, погасив все чувства ради одного — ухватиться, вцепиться хоть зубами в антенну. И когда пришел страх перед зияющей под ним пропастью, Марк обнаружил себя вцепившимся в антенну руками и ногами. Не медля больше ни секунды, он устроился над гладкой большой тарелке поудобнее и молотком разбил оконное стекло. Ногой посбивал осколки, застрявшие в раме…

Волнение внизу, судя по крикам, доносившимся наверх, тем временем нарастало. Вдруг мощный луч прожектора ударил от земли, осветил пустую металлическую люльку, которая, легонько стукаясь о стену, гасила навязанные ей неправильные колебания.

Марк не стал ждать, когда хищное лезвие света сделает его удобной и привлекательной мишенью для снайпера. Несколько ловких движений — и он юркнул в оконный проем, во тьму, пахнущую пластмассой и искусственной кожей.

1

Марк Майер не стал включать свет в комнате, в которую проник через окно — и без того бойцы японского спецназа скоро обнаружат разбитое окно и обо всем догадаются. Вот уже и луч прожектора ощупал серебристо блеснувшую антенну, остановился, направленный на оконный проем.

Марк метнулся к двери. Она была заперта, но это была внутренняя офисная дверь, предназначенная не столько для того, чтобы запереть, сколько для того, чтобы отгородить группу работающих людей от коридора. Замочек в тонких пластиковых дверях оказался на удивление хлипкий. Стоило Марку всего один раз, и не в полную силу, надавить на нее плечом — с мягким треском запор вышел из своего вместилища, дверь распахнулась. Марк не выскочил в коридор, он нырнул юзом на пол и тут же откатился с места приземления. Все как учили — на тот случай, если за ним уже следит какой-нибудь нервный автоматчик. А ведь мне даже отстреливаться нечем, сообразил с запоздалым отчаянием Марк. Единственное, что он мог бы противопоставить полицейской агрессии, — это подлинное удостоверение личности, где капитан Майер сфотографирован в форме. Но это может только навредить ему. Чего доброго, какой-нибудь япошка подумает, что я военный шпион, внедряющийся в систему самообороны Страны восходящего солнца с помощью великого учителя Като.

В длинном коридоре никого не было. Круглые плафоны синего цвета — дежурное освещение — рассеивали густую тьму в обоих концах коридора. В одном конце располагались лифты, в другом — выход на лестничную площадку. Марк решил, что пользоваться лифтом рискованно: если внутри здания, между резиденцией Като и остальными этажами, есть полицейские, а они наверняка есть, то в быстрой и бесшумной кабине он как раз угодит в лапы стражей правопорядка.

Лестничные пролеты и площадки содержались в порядке, и дежурные лампочки на площадках горели исправно, так что Марк спускался легко, не рискуя сломать в темноте шею.

Он довольно быстро добрался до третьего этажа. Мог бы, конечно, и быстрее, но из предосторожности, которая в таких ситуациях не бывает лишней, прислушивался на каждой площадке к шуму, который нарастал по мере его приближения к третьему этажу.

Нельзя сказать, что бойцы спецназа вели себя неправильно. Перед ними была поставлена задача — никого не пропускать на второй этаж и фиксировать каждого, кто будет пытаться оттуда выбраться. Это были молодые ребята, им практически была неизвестна такая старомодная вещь, как обычная лестница со ступеньками, которая не везет тебя, как эскалатор. Так как работающие в здании тоже не пользовались лестницей, на нечетных этажах вход на лестничные площадки был закрыт на замок. Бойцы посланного на третий этаж взвода не удосужились проверить, что это за дверь, на которой написано «Хода нет». Раз закрыта на ключ, значит, никто не сможет пройти, а если и попробует, то они ему покажут!

Марк не верил своим глазам: за стеклянной дверью в холле третьего этажа гоготали и веселились крепкие, коренастые темноволосые парни, а по эту сторону двери — ни одного человека. Вот смеху-то будет, если окажется, что и Като со своими монахами сидят перед запертыми дверями и не решаются сломать замок.

Стекло на дверях прозрачное, но рама внизу достаточно высокая, чтобы кто-нибудь по неосторожности случайно не разбил ногой полуторасантиметровой толщины стекло. На лестничную площадку из холла падала широкая полоса света, поэтому Марк не решился в два прыжка преодолевать просматриваемое пространство — чем черт не шутит, вдруг успеют заметить. Нет, он предпочел опуститься на холодный кафельный пол и перекатился из светлого пятна в густой сумрак следующего лестничного пролета, ведущего на второй этаж И снова осторожно, стараясь не шуметь, затаив дыхание, спустился дальше вниз.

Вход на второй этаж со стороны лестницы оказался забаррикадированным. Скорее всего, на первом уже хозяйничали спецназовцы. Им ничего не стоит догадаться, что до непокорного святого можно добраться отсюда. Так что времени в обрез. Марк забарабанил кулаком в дверь. Сначала его никто не слышал, но, когда Марк отчаялся уже дождаться кого-нибудь, грубый голос что-то прокричал по-японски из-за двери.

Марк решил, что английский японцы знают лучше, чем немецкий, и, напрягая память, стал понемногу выкрикивать все, что удавалось вспомнить:

— Ай эм… аск… бразе Джон!.. — что значило примерно следующее: «Я есть искать брата Джона».

Человек по ту сторону двери с трудом, но понял его правильно.

Монах Джон подошел буквально через минуту, спросил по-английски: кто вы?

Марк узнал его по голосу, закричал по-немецки:

— Впустите меня! Это Бобров!

2

Завал разобрали ровно настолько, чтобы Марк мог протиснуться в небольшую щель приоткрывшейся двери, затем заложили ее снова.

— Весьма рад вас видеть, господин Бобров!

— Сейчас не время для светских бесед!

— О, вы не правы, джентльмен в любой ситуации должен оставаться джентльменом.

— Вы же теперь монах, а не джентльмен.

— Это теперь. Неужели вы не заметили, что над церковью господина Като не только тучи сгустились, но уже и гроза разразилась!

— Гроза очень серьезная. Непонятно, почему вы еще торчите здесь. Мне показалось, полиция получила позволение не слишком либеральничать с нарушителями порядка, особенно с такими опасными для общества!

И Марк показал на автомат Калашникова, который Джон держал в левой руке.