Заученно щёлкнул курок винтовки. Приклад к плечу. Мушка застыла на груди зверя. Палец прилип к спусковому крючку. Осталась какая-то доля секунды, и хлопнет смертельный выстрел. Волк стоял к девушке прямо, и молодая охотница не видела того, что видел русский. В последний момент он успел крикнуть и остановить её от непростительного поступка:

– Не стреляй! Это собака…

Ченка опустила ружье, удивленно вскинула брови: да, действительно, хвост зверя свернулся в калач, а из раскрытой пасти сорвался резкий, предупредительный лай. Тут же на помощь своему собрату из-за пригорка выбежала ещё одна, но теперь уже рыжая сука, которую Егор узнал без труда:

– Белка!

На какой-то миг собаки замерли. Рыжая, узнав знакомый голос, сначала с недоверием, а потом радостно пулей бросилась к ногам хозяина, закрутилась вокруг, стараясь достать до бородатого лица запрыгала и едва не свалила Егора на землю. А он, бесполезно скрывая накатившиеся слёзы, пытался остановить её грубоватым голосом:

– Ну что ты, дурёха! Эх ты, рыжая, узнала хозяина. Ну, будя, будя, хватит. А то бороду вырвешь…

Егор знал, что стоит за появлением собак. Это значило, что где-то близко, на подходе идут братья. Это значило, что он дождался счастливой минуты и его дальнейшая жизнь уже определена.

Стараясь скрыть волнение от предстоящей встречи, с глубоким кряхтеньем он присел на перевернутую лодку и потянулся за кисетом. Ченка взяла на руки крошечную Улю, придвинулась к костру. Суетливые собаки, выяснив обстановку на стойбище, убежали навстречу идущим людям.

А последние уже появились вдалеке, на краю луговой поляны. На миг остановившись у кромки пихтача, кто-то из них негромко, своеобразно свистнул. Егор однообразно вторил, после чего идущие отделились от спасительной чащи и стали быстро приближаться к чуму.

Первым шёл Филя. Егор узнал его сразу по неторопливой, размеренной походке, по ссутулившейся под тяжестью груза фигуре и вытянутому, бритому лицу. Второго путника он не мог узнать, как ни вглядывался в большой и крепко сложенный силуэт. Но вот третий путник вызвал у него огромное удивление, так как лёгкая походка, плавные движения говорили о том, что идет женщина. Даже Ченка, кротко бросив взгляд на идущих, радостно объявила:

– Послетний, отнако, баба шагай!

Егор так и оставался в неведении, пока уставшие путники не приблизились до расстояния нескольких метров. Не доходя до чума, Филя приостановился, пошёл медленнее. Вытянутое лицо перекосилось от сострадания, когда увидел, что у родного брата нет ноги. По его виду было понятно, что представленная картина произвела на него тяжёлое впечатление. Однако совладав со своими чувствами, парень степенно снял со спины объёмную котомку, поставил на землю, помог снять груз со спины девушки, и только тогда протянул Егору руку:

– Здравствуй, брат!

Егор ответил сухо, сдержанно, как и подобает старшему. Коротко, недолго пожав влажную ладонь Фили, сразу же обратился к несколько смущённой девушке:

– А это кто такова? Что-то не признаю, много времени прошло. Но что-то в памяти прошибает. Никак нашего пристава Берестова дочка?

– Да, – слабо улыбнулся Филя. – Она самая. Лиза. Невеста моя. А теперь… Можно сказать, жена уже…

– Во как! Ну и ловок ты, брат, как я посмотрю. Первую красавицу в посёлке сосватал. Давно ли свадьбу справили?

– Да нет ещё… – смутился Филя. – Не справляли мы никакой свадьбы. Вот, пришли у тебя как у старшего разрешения спрашивать.

– Ишь ты как. Значит, хочешь, чтобы всё по-хорошему было? А как же отец-то, дал согласие?

Филя смутился, покраснел, посмотрел на Лизу. Та, чувствуя, что наступил момент её слова, смело выдохнула:

– Нет. Он запретил мне. Я сама с Филей в тайгу убежала…

– О как!!! А что же за спешка такая? – хитро усмехнулся Егор. – Или сроки поджимают?

– Ну что ты, братка! – вступился за свою подругу Филя. – Не о том ты думаешь. Просто её замуж за другого хотели выдать. А она… Видишь, не захотела за Потехина. Со мной хочет…

Егор довольно усмехнулся, от волнения вновь полез в карман за табаком. Филя, всё это время со скорбью смотревший на протез брата, тихо проговорил:

– Как же это ты… Ногу-то потерял?

– А-а-а… – почти равнодушно, стараясь казаться спокойным, протянул Егор. – Было дело. Шатун порвал. Спасибо моей спасительнице, – кивнул он головой в сторону Ченки. – Кабы не она, не осталось бы и следов от меня.

На минуту возникла гнетущая тишина. Все с горечью смотрели, как пальцы Егора с дрожью сворачивают самокрутку.

Третий из путников, до этого не проронивший ни слова, племянник Максим, сын Григория, как будто о чём-то вспомнив, вдруг спросил:

– А где же тятя? Никак на прииске уже золото моет? Скоро ли придёт?

Егор уронил голову. На глаза накатились огромные слёзы. Парни, ещё ничего не понимая, с тревогой переглянулись и, в ожидании страшной новости, замерли надломленными деревьями. А Егор, смахнув кулаком с лица горечь души, глухим, внутренним голосом выдавил:

– Нет, племяш. Не моет твой тятя золото. Не придёт он боле из тайги. Залабазил его Загбой в кедровую колоду… мертвого. Погиб он. Замял его шатун осенью…

Сняли с костра парящий казан с мясом, поставили на землю. Ченка вытерла подолом платья деревянные ложки. Лиза удивлённо посмотрела на свою новую знакомую, но ничего не сказала. Егор заметил взгляд девушки, слабо улыбнулся:

– Привыкай к нашим обычаям. У нас так принято, в тайге грязи нет.

Максим раскрыл свою котомку, вытащил сало, чеснок, перец. Лиза нарезала хлеб. Филя, таинственно посмотрев на брата, испытывая его терпение, долго копался в своём мешке и вдруг, с испугом вскинув брови, выдохнул:

– Нету. Дома забыли!

Егор сердито замотал головой:

– Ах ты, злыдень! Издеваешься? Не томи душу!

Филя расцвёл широкой улыбкой и торжественно вытащил большую фляжку со спиртом:

– Нет, не забыли! Туточки!

От домашних яств и горячительного напитка Егор застонал, зацокал языком и блаженно потрепал бороду:

– Эх, давно такого не ел. Как дома!.. Так и хочется язык проглотить!

Налили в берестяные кружки – всем. Лиза отрицательно замотала головой, но Егор так сурово посмотрел на неё, что она тут же схватила свою посуду. На миг задержались, молча переглянулись и не чокаясь выпили содержимое до дна.

– В память о Григории… – выдохнул Егор и молча потянулся за чесноком и салом.

Ченка взяла кусочек невиданного яства, немного пососала и удивленно вскинула брови:

– Эко диво! Бело, как сахар, но не слатко. Солёно, отнако. И вкусно, как шир тайменя, – вложила сало в ротик Ули и нежно добавила: – Кушай, отнако. У лючи еды много. Ещё дам.