— Это ничего не изменит.

— Это вопрос точки зрения. Когда ты сажаешь убийцу в тюрьму после того, как его жертву уже похоронили, это что-то меняет? Ты считаешь, что меняет, и я тоже так считаю. Если мы сейчас начнем об этом спорить, то лишь разойдемся еще дальше по разные стороны от черты. Нам обоим нужно работать.

— Это ты верно заметил: нам обоим нужно работать. — Ева поднялась на ноги и сказала себе, что выстоит. Должна выстоять. Даже если он ее не поддержит. — Перед тем как нас так грубо прервали, Спарроуз успел мне сообщить, что Биссел был двойным агентом. ОБР использовала его для получения данных от «Бригады Судного дня», а «Бригаде» взамен скармливали препарированную информацию. В общем, все дурили друг друга, как могли. Это была долгая комбинация. Они вмешали в это дело Юинг из-за ее положения в твоем исследовательском отделе. Им хотелось получить сведения о ваших технологиях и проектах, особенно в последние месяцы, когда вы стали работать над «Красным кодом». Любые сведения. Им до зарезу нужно обогнать тебя в создании антивирусной программы.

— Видимо, им не дает покоя мысль, что подобного рода технология появится в частном секторе. Что ж, задействовать Биссела было вполне разумно. Он был готов на все: использовать Риву для получения данных об отделе, прикидываться жадным перебежчиком, чтобы шпионить за «Бригадой Судного дня».

— Его брат шантажировал его внебрачными похождениями. Но это было им на руку. Спарроуз утверждает, что они не знают, где находится Картер Биссел. Возможно, он говорит правду, но, по-моему, вся эта история не похожа на заурядный шантаж. Зачем тогда инфицировать его персональный компьютер?

Почему он ушел? А может, его «ушли»? Все это не вяжется.

— Тот, кто изображает перебежчика, вполне может оказаться им по сути.

Ева улыбнулась.

— Вот видишь!

Еве не хотелось это признавать даже перед самой собой, но болеутоляющее действительно помогло. И тем не менее даже тонкие хлопковые брючки и просторная футболка давили невыносимой тяжестью на ее израненное тело. Пибоди поморщилась, словно от боли, при одном взгляде на нее, и Ева решила, что выглядит, должно быть, еще хуже, чем чувствует себя.

— Вид у вас такой, что вы сейчас вряд ли в состоянии меня стукнуть, поэтому я спрошу. Вы не думаете, что вам следовало бы остаться в больнице?

— Внешность бывает обманчива, Пибоди. Нет, мне не следовало остаться в больнице. И ты ошибаешься: мне вполне по силам тебя стукнуть. Давай последние данные по Пауэллу.

— Один выстрел в упор на полную мощность из ручного парализатора, как и было установлено на месте. Время смерти: десять пятнадцать вчерашнего утра. Следов взлома нет. Эксперт полагает, что был использован универсальный ключ. Ни удостоверения личности Пауэлла, ни водительских прав, ни пропуска на работу в доме не обнаружено. Звонков с домашнего телефона нет с позавчерашнего дня, когда он заказывал пиццу на дом из ближайшей пиццерии. Но был один входящий звонок вскоре после восьми утра в день смерти. Звонивший прервал связь, как только сонный Пауэлл ответил. Мы проследили звонок: телефон-автомат в метро в трех остановках от дома Пауэлла. Вывод: убийца удостоверился, что Пауэлл дома и в постели, дал ему время снова заснуть, проник в квартиру и убил его.

— А что говорят «чистильщики»?

— Судя по предварительному отчету, они не нашли никаких отпечатков, кроме отпечатков самого Пауэлла, ни следов ДНК, ни единой улики. Но у меня есть свидетельница: некая миссис Лэнс, соседка, возвращавшаяся домой из бакалейного магазина. Она видела мужчину, выходившего из дома около половины одиннадцатого. Описание соответствует портрету Анджело, который нам дал Сибрески.

— У нас есть портрет, сделанный художником?

— Он над этим работает. Я ему звонила, и он сказал, что Сибрески не слишком склонен к сотрудничеству. Я пообещала художнику пропуск за кулисы на следующий концерт Мэвис Фристоун, если он даст нам приличную картинку сегодня к обеду.

— Хорошая взятка. Я тобой горжусь.

— У меня был отличный наставник!

— Ладно, подлизываться будешь потом. Ты видела Макнаба?

Пибоди с достоинством выпрямилась.

— Я только на минутку заглянула в лабораторию, чтобы узнать, как там у них продвигаются дела.

— Ну да, и заодно шлепнуть его по тощей заднице.

— К сожалению, он как раз сидел на вышеупомянутой заднице, поэтому данную часть моей миссии я завершить не смогла.

— Увы, несмотря на все мои усилия, образ этой тощей задницы начинает всплывать в моем воспаленном сознании. Поэтому расскажи мне поскорей об основной части миссии. Как там обстоят дела?

Пибоди хотела спросить, почему Ева сама к ним не заглянула, но решила, что и так знает ответ: от нее не ускользнула напряженность в отношениях, ощущавшаяся в последнее время между Евой и Рорком.

— В воздухе стоит сплошной технический жаргон и довольно-таки изобретательная ругань. Мне ужасно нравится, как Рорк произносит слово «пидер». Токимото выглядит довольным, Рива похожа на женщину, отправившуюся в крестовый поход. Макнаб пребывает на вершине блаженства, с головой ушел в работу. Но больше всех меня поразил Финн: у него в глазах горит огонек. Мне кажется, они на пороге открытия.

— Ну, пока они спасают мир для демократии, давай посмотрим, не удастся ли нам раскрыть парочку убийств.

— Извините, лейтенант, — сказала Пибоди, потому что в эту минуту подала сигнал ее рация. — К убийствам приступим, как только я отвечу. Детектив Пибоди, — объявила она. — Привет, Ламар, у тебя есть что-то для нас?

— Где мой пропуск за кулисы? — услышала Ева по громкой связи.

— Мое слово — лучший вексель.

— Ну ладно, тогда у меня есть для тебя лицо. Как его переслать?

— Лазерным факсом, — приказала Ева, уже занявшая место за столом. — И файлом на мой личный компьютер. Мне нужен печатный экземпляр и электронная версия.

Через несколько секунд Пибоди подхватила выползающий из факса лист.

— Ламар — молодец, — заметила она. — Мог бы, наверное, больше зарабатывать настоящими портретами, а не восстановлением висельных рож. Да, не самый красивый цветок в букете, — добавила она, передавая портрет Еве. — Но он не так страшен, как говорил Сибрески. Просто шрам портит все лицо.

— И кроме того, он привлекает внимание, не так ли? Что ты видишь в первую очередь, когда вспоминаешь это лицо? Шрам. Большой жуткий шрам. От него невольно хочется отвернуться, не приглядываться Это ведь считается невоспитанным — глазеть на уродство.

— Сибрески не производит впечатления воспитанного человека.

— Сибрески производит впечатление человека невоспитанного и бесчувственного. Давай-ка сыграем с тобой в одну игру, Пибоди.

— Правда? Давайте.

— Начнем с того, что ты пойдешь на кухню, принесешь кофейник кофе и… наверняка там найдется что-нибудь поесть.