Параллельно с испытаниями опытного образца ЦРН в КБ-1 шла интенсивная работа на штатных объектах Московской системы ПВО, требовавшая от А. А. Расплетина не меньшего внимания, чем решение задач, стоявших непосредственно перед КБ-1. Огромным был объем строительных работ. Нужны были базы хранения и подготовки ракет к боевому использованию, командные пункты, на каждой из 56 позиций ЗРК — бетонированные помещения для аппаратуры ЦРН, стартовые позиции с сетью подъездных дорог к ним, а также жилые городки для офицерского состава и казармы для солдат. Предстояло проложить сеть кольцевых дорог для обеспечения подвоза ракет к стартовым позициям огневых дивизионов, базам хранения (общая протяженность дорог около 2000 километров), поставить линии электропередачи, автономные дизельные источники электропитания. Все инженерные сооружения системы «Беркут» проектировал московский филиал «Ленгипростроя» во главе с В. И. Речкиным. Строительство вело МВД силами заключенных ГУЛАГа.

Но самое главное — надо было изготовить и настроить огромное количество аппаратуры. В частности, на кунцевском заводе для 56 ЦРН требовалось изготовить и настроить почти 1200 комплектов систем сопровождения целей и ракет, на ленинградском заводе — такое же количество станций передачи команд управления наведением ракет, на загорском заводе — столько же счетно-решающих приборов. И затем наступал самый важный этап: монтаж, настройка и сдача ЦРН заказчику непосредственно на объектах. Последняя задача была возложена на созданное с этой целью при головном, кунцевском, заводе Специальное монтажное управление (СМУ), которое несло ответственность за монтаж, настройку и сдачу объекта (ЦРН Б-200) заказчику.

Для эффективной настройки аппаратуры Расплетин, помня опыт работы над темой CHAP, предположил создать эталонные устройства, а для сдачи ЦРН в целом — создать «эталонный» объект. Предложение Расплетина было принято, и в 1953 году такой объект был укомплектован (объект 3066) на внутреннем кольце системы. Он располагался примерно в 30 километрах от аэродрома ЛИИ в Жуковском.

Он регулярно приезжал туда, подолгу разговаривал с офицерами и инженерами-настройщиками. Будучи человеком очень внимательным, видел, что те делают все от них зависящее, что они способны изучить и настроить аппаратуру быстрее и в том, что сроки затягивались, не их вина. Но если замечал, что инженер пытается настраивать аппаратуру, не изучив документацию, то спрашивал очень жестко не только с него, но и с главного настройщика. Умел вдохновить людей на ударную работу, подчеркивая, что им оказали большое доверие, позволив участвовать в создании первой зенитно-ракетной системы ПВО.

На лице Расплетина в те дни можно было видеть утомление, но чаще оно светилось как бы изнутри — он испытывал удовлетворение от того, что детище, в котором были реализованы его главные технические решения, реально живет и функционирует. Он был доволен также тем, что, несмотря на всю сложность и новизну технических решений, родившихся в ходе разработки ЦРН, ее эксплуатацию в короткие сроки освоили офицеры, прибывшие из военных учебных заведений, где об этом ЗРК они никогда не слышали.

«Трудности роста», которыми можно было бы считать сложность организации радиотехнических производств на не приспособленных для этого заводах и необходимость срочной подготовки большого числа специалистов, энергично преодолевались. В итоге основной объем работ по изготовлению аппаратуры для всех ЦРН Московской системы ПВО был выполнен промышленностью менее чем за два года. К весне 1953 года на 50- и 90-километровых подмосковных рубежах кольцевых ЦРН была закончена первая очередь работ. В основном было завершено строительство. Заводы полным ходом вели серийное производство аппаратуры. Часть ЦРН была полностью укомплектована оборудованием, другие находились в процессе комплектования. Военные осваивали новую для них технику. Начались систематическая эксплуатация ЦРН и его испытания, включая облеты.

На эталонном объекте проверялась конструкторская и эксплуатационная документация. Чтобы упорядочить процесс их внедрения и обеспечить идентичность аппаратуры, изготавливаемой для других объектов, по предложению Расплетина был введен жесткий порядок оформления так называемых перечней «нулевых приказов». Была создана инструкция по регламентным работам. Инструкция установила, что надо проверять при включении аппаратуры, что — ежедневно, что — раз в неделю, месяц, квартал, а что — при смене ламп. Ее положения легли в основу эксплуатации аппаратуры не только на всех штатных объектах системы, но и послужили основой для эксплуатации вновь создаваемых ракетных комплексов ПВО.

Для обеспечения ввода объектов необходимо было решить ряд вопросов. Остро стоял вопрос надежности, отбора и периодичности замены электровакуумных приборов. А. А. Расплетин обратил на эту проблему самое пристальное внимание. Он же нашел и ее причину, придя к выводу, что на заводах электронной промышленности лампы не подвергали испытаниям в импульсном режиме. Да это и не нужно было для приемников, телевизоров, где эти лампы использовались в массовом порядке: они прекрасно работали не один десяток лет. Поэтому, по мнению А. А. Расплетина, следовало доработать ЭВП так, чтобы они могли функционировать в импульсном режиме длительные сроки. Так и сделали: доработанные ЭВП впредь выпускали с пометкой в виде красной буквы «И», нанесенной на колбу ламп.

В результате доработок гарантийный срок службы ламп Ташкентским заводом ЭВП был увеличен в 6 раз — до 3000 часов.

Принципиальной была проблема большого объема летных испытаний объектов. Как и полигонный опытный образец, все штатные ЦРН Московской системы тщательно проверялись в облетах самолетами на дальность действия и точность измерения разностей координат целей и ракет. Допуски на эти параметры Расплетин установил очень жесткие и тщательно контролировал их выполнение. В облетах штатных ЦРН цель (самолет) и «ракета» (ответчик на самолете) сопровождались одновременно четырьмя стрельбовыми каналами — по одному из каждой пятиканальной группы. При этом среднестатистическое совпадение всех графиков записей разностных ошибок служило критерием того, что аппаратура работает нормально, а величина ошибок определяется только качеством информации, несомой эхо — сигналами цели. В результате стало возможным вместо десятков полетов провести лишь два-три контрольных облета станции.

Заключительным этапом испытаний на объектах под Москвой было проведение 24-часового прогона, при котором постоянно исправными должны быть не менее 18 каналов из 20. Эта борьба за работоспособность станции в любое время стала кульминационным моментом проверки ЦРН. Она характеризовала качество работы настройщиков, а затем боевых расчетов войсковых частей.

Как и все работы по созданию системы С-25, разработка и ввод в ЦРН аппаратуры селекции движущихся целей были проведены в фантастические по сегодняшним меркам сроки. Уже в 1954 году работал экспериментальный образец. В 1957 году, после завершения полигонных испытаний, аппаратура селекции движущихся целей (СДЦ) стала вводиться в ЦРН на штатных подмосковных объектах.

Первые образцы аппаратуры в условиях пассивных помех были проведены на опытном образце ЦРН на Кратовском полигоне под руководством Расплетина и Щукина.