Я осматриваю сидящих в комнате. Вся эта информация принимается абсолютно спокойно – в ней нет ничего нового.

А вот в том, что я собираюсь сказать, – есть.

– Но есть еще кое-что, чего я не мог понять до вчерашнего вечера, хотя оно лежит на самой поверхности. Если имя Гарри – Энрике Марроне, то его инициалы – Э.М.

В комнате стоит гробовая тишина.

– То есть такие же, как у Майкла, только наоборот, – подает голос Гислингхэм. – Твою мать…

– Вот именно, – говорю я и указываю на фото печатки. – Э. М. Они выгравированы на кольце, которое было найдено на Саути-роуд. Они могут обозначать и М.Э., но с таким же успехом и Э.М. – Я возвращаюсь к первой фотографии. – И, как вы видите на этом фото, у Гарри на левой руке печатка из светлого металла.

Теперь люди начинают переглядываться друг с другом.

– Вчера вечером я приехал сюда и перерыл все фотографии, имеющие отношение к пожару на Саути-роуд, и ни на одной из них не нашел кольца на руке Майкла Эсмонда. Он даже обручального не носил.

– Но ведь Филипп узнал в этом кольце кольцо брата… – Эв широко открывает рот.

– Знаю, но это просто его слова.

– А зачем ему врать? – продолжает она и неожиданно замолкает. – Черт… это тело не Майкла, да? Это тело Гарри, а Майкл все еще жив…

Теперь говорят уже все. Я поднимаю руку.

– И именно поэтому я вытащил вас всех сюда в такую рань.

– Но разве вскрытие не должно было это показать? – задает вопрос Асанти. – То есть я хочу сказать, что если тело принадлежало такому молодому человеку, то патологоанатом должен был это заметить. Ведь по костям это должно было быть видно.

Я качаю головой.

– Я с этим уже встречался. Если тело очень молодое или очень старое, то можно определить его возраст по скелету. Но если человеку где-то между двадцатью и сорока пятью, кости отличаются не слишком сильно. А здесь мы говорим именно о таком возрастном периоде. Хотя вопрос хороший – молодец, Асанти.

Я смотрю на остальных членов команды.

– Нам надо все очень тщательно обдумать. Если Филипп Эсмонд намеренно ввел нас в заблуждение по поводу кольца, то, надо полагать, он хочет, чтобы мы считали Майкла Эсмонда умершим. Потому что хочет, чтобы мы прекратили его искать. А если Майкл действительно все еще жив – а пока все это у нас под очень большим знаком вопроса, – тогда Филипп, очевидно, помогает ему прятаться. В конце концов, у него есть собственная яхта – отличное место отлежаться какое-то время.

– Или исчезнуть из чертовой страны, – мрачно добавляет Куинн.

– Не думаю, что они это уже сделали. Филипп не может уехать, не похоронив тело. Если только он хочет, чтобы все поверили, что это Майкл. Они же не захотят вызывать никому не нужные подозрения.

– Мы можем связаться с мариной[108] в Пуле, – предлагает Гис. – И убедиться, что яхта на месте.

– Отлично. И предупреди их, чтобы ждали нас и не позволили этой гребаной лодке выйти в море.

– А остальным что делать, босс? – спрашивает Бакстер.

– Кольцо очень запоминающееся. Как можно скорее свяжитесь с Дэви Джонсом и проверьте, узнает ли он его. – Я осматриваю аудиторию – Констебль Асанти, вы можете взять это на себя?

– Конечно, сэр. – Он улыбается в ответ.

– Хорошо. Бакстер, свяжись с компаниями по аренде машин в районе Пула. Когда я последний раз видел Филиппа, он ездил на арендованном красном «Ниссане Джук» – думаю, что его номер нетрудно будет разыскать. А когда найдешь – сверься с камерами, распознающими номера, и посмотри, возможно ли отследить передвижения Филиппа с того момента, как он сошел на берег.

– Уже делается, босс.

– Сомер, переговорите еще раз с техотделом относительно того звонка четвертого января, когда Филипп позвонил и говорил с вами.

– Но у нас же есть доказательство, что тогда он был посреди Атлантики… – Она хмурится.

– Я все помню. И хочу знать, где он был за день до этого звонка.

* * *

3 января 2018 года, 21:04

3 часа до пожара

Поезд компании «Сазерн Рэйл», рядом с Хэйвордс-Хит

Задержка такова, что пассажиры поезда уже дошли до ручки, а некоторые и до джина. Злиться бесполезно, приходится смириться. Они начинают общаться друг с другом, а одна маленькая девочка предлагает всем конфеты с лакрицей. Несколько человек поднимают глаза, когда по проходу во второй раз проходит мужчина в твидовом пиджаке. Его верхняя одежда выглядит вполне респектабельно, а вот вся остальная – в жутком состоянии. Рубашка торчит из брюк, под мышками видны пятна пота. Когда он проходит мимо пожилой темнокожей женщины, сидящей в самом конце вагона, рядом с местом проводника и стойкой для велосипедов, она слышит, как он бормочет себе под нос: «Неужели на всем этом гребаном поезде не найдется места, где можно было бы сделать приватный телефонный звонок?»

Женщина, качая головой и цокая языком, негромко обращается к своему мужу. Она не любит, когда люди ругаются. А уж такие люди, как этот, должны уметь держать себя в руках.

Спустя пять минут женщина вновь слышит его голос. Обернувшись, она понимает, что он говорит по телефону. Его голос тих, но энергию и страсть ни с чем не спутаешь.

– Я знаю, кто ты, – говорит мужчина. – Ты слышишь? Я знаю, кто ты. – Он качает головой. – Об остальном не по телефону. Встречаемся у меня в доме. Я должен вернуться к полуночи. Тогда всё и обсудим.

* * *

– Вы были правы, сэр. Когда усомнились в том, где был Филипп Эсмонд во время разговора со мной, – это Сомер говорит по громкой связи. Мы в машине Гислингхэма. Куинн сидит сзади и делает над собой нечеловеческие усилия, чтобы воздержаться от комментариев по поводу манеры вождения Гиса.

– Он не плыл на юг, как мы думали, – продолжает Эрика. – В тот момент он уже повернул назад. И направлялся в Соединенное Королевство.

– А когда лодка изменила курс?

– Насколько мы можем понять, это должно было произойти рано утром четвертого января.

– Значит, он знал, – негромко говорю я. – Он знал о пожаре задолго до того, как вы ему о нем ска- зали.

И задолго до того, как это появилось в новостях. Единственным человеком, кто мог ему об этом рассказать, был его брат. Майкл Эсмонд. Который не погиб в том пожаре. Который все еще жив.

– В то утро Филиппу позвонили с мобильного номера сразу после двух часов, – говорит констебль. – И, скорее всего, именно в это время он повернул. Звонивший находился в районе Саутгемптона. Угадайте с трех раз – где именно?

– Кэлшот-Спит.

– Точно. Так что свидетели, опознавшие Майкла, оказались в конечном счете правы. Он был в лачуге. Просто мы туда опоздали.