Оля была в заводском пионерлагере на море). Коля Долгополов с ребятами пошли пить пиво, а я с Валей Гайдуком и Юрой Кувичко, купив Цимлянского, колбасу и макароны, поехали на Сельмаш к нам домой; сварили большую кастрюлю макарон и чудесно отметили окончание учёбы; чтобы спастись от жары, мы разделись до трусов, ребята с ужасом рассматривали мои волдыри; мы пили и закусывали, слушали новые пластинки, а вечером, когда стемнело, ребята на трамвае разъехались по домам.

Через некоторое время приехали родители, и я мог ехать на Кавказ; но прежде надо было купить на Ростовской толкучке в «Новом поселении» (теперь на этом месте расположен Дворец спорта) сеточку для волос; рано утром удачно съездил и возвращался трамваем домой; на Старом базаре купил овощей по заказу мамы и продолжил путь; зашёл в переполненный трамвай, в котором было необычно шумно; у одной женщины платье оказалось совсем порванным, она рассказывала, что на толкучке кто-то из хулиганов бросил вверх над толпой пакет с песком, в котором была бутылка, начинённая карбидом; в воздухе она взорвалась, песчаная пыль накрыла людей, раздался крик: «Атомная бомба!». Естественно, это известие вмиг разнеслось по всему огромному рынку, и началась страшная паника; люди рванулись к единственному выходу, давили друг друга, были жертвы; хозяева киосков, расположенных по периметру рыночной площади, также бросили свои товары и бежали прочь; позже стало ясно, что всё было заранее спланировано бандитами, которые хорошо поживились разным дорогим товаром; полуголая женщина, ехавшая в трамвае, тоже была в числе пострадавших.

Раз зашла речь о ростовском трамвае, хочу рассказать о том, с чем встретился впервые. Прежде всего, это слепые (настоящие и не очень) с палочками, которые весь день, идя по вагонам, собирали подаяние; при этом на каждом маршруте был свой слепой. Во-вторых, это карманные воры, которых было много не только в транспорте, но и везде, где толпился народ. Однажды на первом курсе в день получения стипендии я возвратился домой трамваем, и мама увидела разрез бритвой на моей москвичке (зимнее полупальто) снаружи как раз напротив внутреннего кармана; хорошо, что я положил деньги в карман пиджака, а то бы плакала моя стипендия; это был хороший урок и в течение пяти лет меня ни разу не обворовывали. А вот беспечный Виктор, не привыкший к этому в своём тихом Краматорске, имел обыкновение класть деньги в задний карман брюк; весной 1955 г. мы ехали из центра города домой, и в районе Нахичевани он во время остановки почувствовал, что к нему лезут в карман; да, денег там не оказалось, но мы заметили парня, который быстро выскочил из трамвая; дёрнули за верёвку (так в те времена кондуктор сигналил водителю), трамвай остановился, мы выпрыгнули и увидели в 50 метрах от нас убегающего вора; быстро его догнали, это был совсем молодой пацан, который дрожащей рукой вернул нам похищенную 50-рублёвую купюру, но бить его рука не поднялась. О проделках ростовских карманников рассказывали: однажды на праздник Пасхи весь народ не помещался внутри главного собора на Семашко, тысячи людей вынуждены были молиться у его стен на улице; карманники организовали и провели акцию: ровно в 10 часов утра во время молебна один из них закричал: «Собор падает!», и когда люди посмотрели вверх на купола и движущиеся за ними облака в сторону города, всем показалось, что действительно на них падает собор; началась паника, люди старались разбежаться, а в суматохе карманники делали своё дело; в давке пострадало много людей, в т.ч. детей; так что колыбельная песня о ростовском трамвае правдива:

Бай-баюшки бай-бай,

Бай-баюшки баю,

Прослушай, детка, песенку мою,

Хэллоу, бэби.

Бай-баюшки, бай-бай,

Бай-баюшки, бай-бай,

Прослушай, детка, песню про трамвай.

Когда ты подрастёшь

И ножками пойдёшь,

То знай, что далеко ты не уйдёшь,

Хэллоу, бэби.

Но ты не унывай,

Садись скорей в трамвай.

Садись, и куда хочешь. Поезжай.

Когда войдёшь в трамвай,

Ты рта не разевай,

И шарить по карманам не давай.

Хэллоу, Бэби.

Монетку доставай,

Вперёд передавай,

Ведь это же ростовский наш трамвай.

А если твой сосед,

Зажилил твой билет,

То хамом ты его не называй,

Хэллоу, бэби.

Монетку доставай,

И вновь передавай,

Ведь это же в конце концов трамвай.

А будешь выходить,

То не забудь спросить,

Выходит ли вперёд тебя народ.

Хэллоу, бэби.

Выходишь нет иль да?

Ах ты, старая карга,

Чего ты еле ноги волочёшь.

Бай-баюшки бай-бай,

Бай-баюшки баю,

Прослушал, детка, песенку мою,

Хэллоу, бэби.

Бай-баюшки, баю,

Бай-баюшки, бай-бай,

Теперь ложись, скорее засыпай.

Летний поход по Кавказу 1955 года. Мама собрала меня в поездку, я сел в поезд и двинулся на Кавказ; единственной проблемой было съесть крутые яйца, которыми вместе с другой едой она меня снабдила; страшно объелся и потом долго вспоминал эти яйца. Утром прибыл на станцию Дзауджикау города Орджоникидзе, пешком добрался до турбазы, где собралась наша группа, состоящая из студентов из разных городов страны; в середине двора росла огромная чинара, которую могли обхватить только несколько человек, взявших за руки – это уникальное дерево, ему несколько сотен лет – своеобразный городской памятник. Нам показали городские достопримечательности и прекрасный музей Коста Хетагурова, которого я запомнил и в дальнейшем подробно ознакомился с его творчеством. Организовали также поездку в Даргавское ущелье, где мы впервые увидели сложенные из камня высокие башни, в которых хоронили людей в древности; внутри по четырём стенам на полках в несколько ярусов лежали скелеты умерших; экскурсовод рассказал нам байку о съёмках фильма «Табор уходит в небо», в котором по сценарию медведь должен был задрать барана; но медведь никак не хотел даже приближаться к нему; пришлось обмазать барана мёдом, но и это не помогло, медведь не шёл к барану; а когда стали гнать медведя к барану палками, ущелье огласилось громким хохотом.

На следующий день, надев тяжёлые рюкзаки, двинулись сначала по Военно-Осетинской дороге в многокилометровый поход – «дорогу осилит идущий» (Ригведа). Дошли до Бурона и свернули в Цейское ущелье, а к вечеру прибыли на турбазу «Цей»; пейзаж был великолепный: горная река Ардон, извивающаяся среди теснин, распадки, образующие живописные поляны с альпийскими лугами; с юга открывалась панорама Цейского ледника с окружающими его вершинами Главного Кавказского хребта; во время вводного инструктажа, нам сообщили, что два дня назад альпинисты-спасатели с большим трудом сняли с отвесных скал, нависающих прямо над турбазой, московского туриста, который первый раз попал в горы и полез вверх на скалу, но спуститься не смог, боялся упасть; всю ночь там