— А эта страсть к рыбалке! — прищурилась Ольга Витальевна.

— А эти мускулы! — воскликнула Лиза.

— Она была бы классным мужиком, если бы… — Надя не договорила и смешалась, отчего розовая краска выступила на ее щеках.

Слова в этом случае казались бледными и невыразительными.

Удивленное молчание воцарилось в комнате.

— Надо с ней поговорить, — решила Лариса. — Кто сходит за Аленой?

— Я! — смело вызвалась Лиза. — Я схожу! — И она с готовностью выбежала из комнаты. Стук каблуков, приглушенный коврами, донесся из коридора.

Он постепенно удалялся.

Все стихло. А через минуту по дому прокатился ужасный душераздирающий крик. От него стыла кровь в жилах, немели губы, шевелились волосы на голове. Он прокатился по дому и затих.

Отталкивая друг друга, женщины ринулись прочь из комнаты. Они не сомневались, что с Лизой произошло что-то ужасное.

Лизе хотелось убить сразу двух зайцев. Во-первых, своей услужливостью реабилитировать себя в глазах общества, а во-вторых, первой полюбоваться на виновницу всеобщего переполоха. И вообще, это было так забавно.

Если бы ее дружок Монро узнал об этом, у него появилась бы новая тема для скабрезных историй…

— Эй, Алена, ты где? — крикнула Лиза в темноту, несмело толкнув дверь спальни. — Ты спишь?

Электричество не работало, и в сгустившихся сумерках отчетливо серел прямоугольный проем окна.

— Эй, ты где? — повторила Лиза. В ту же секунду послышался странный горловой хрип — в комнате кто-то был.

Лиза робко сделала шаг вперед. Тьма окружала ее плотным коконом, и на долю секунды ей стало страшно. «Надо было свечку взять», — с запоздалым сожалением подумала она и боязливо вытянула руку.

— Алена, ты здесь? — негромко спросила Лиза и шагнула вперед. В сером окне маячило что-то темное, шевелящееся.

Вдруг ее рука ткнулась во что-то теплое и живое. Это что-то висело в воздухе, хрипя и содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

Лизе на миг показалось, что на нее из темноты напало ужасное чудовище и хочет ее задушить. И тогда она закричала что есть силы.

Слава Богу, кто-то догадался захватить с собой свечу. Призрачный свет облил комнату золотистыми зыбкими лучами.

— Дайте нож! Быстрее!

— Держите ее! Выше, поднимите выше!

— Кладите ее на пол! Воды!

— Надо сделать искусственное дыхание!

— Пустите, я умею!

Когда вспыхнул яркий электрический свет, сидевшая на корточках Лариса с облегчением произнесла:

— Слава Богу, кажется, дышит…

Выплывая из тьмы небытия, Алена непонимающим взглядом обвела склоненные над ней участливые лица.

Под потолком внезапно вспыхнул яркий электрический свет.

Услышав страшный крик, прокатившийся по зданию, он сразу перевел рубильник в рабочее положение. Казалось, даже стены дома содрогнулись от ужаса.

Тщетно вглядываясь в монитор, он старался разглядеть, что стряслось, но на экране лишь копошились беспорядочные тени и слышались испуганные возгласы.

На полу лежало распластанное тело. Ба, да это Алена! Что с ней?

Он видел, как Лариса отшвырнула в сторону нож и обрывки веревки. Он так и не понял, что на самом деле произошло, это стало ясно намного позже. И то, что он узнал, его совсем не обрадовало.

Алена взмахнула ресницами и непонимающе оглядела сочувственные лица женщин, толпившихся вокруг.

— Бедненькая! — ласково проговорила Ольга Витальевна, точно маленького ребенка гладя ее по голове. — Ну зачем же ты так, а?

— Алена, больно, да? — В случившемся Надя обвиняла в первую очередь себя. Ведь если бы тогда она бестактно не ввалилась в чужую ванную, ничего бы не было…

— Милая моя! — Несмотря на сочувствие к Алене, в голосе Ларисы звучала грустная ирония. — Зачем лезть в петлю, если мы и так сгнием на этом острове? Или, точнее, нас сгноят.

— Алена, выпей воды. — С любовью вглядываясь в бледное лицо. Юля хлопотала возле подруги. — Голову приподними… Вот так…

Пострадавшая приподнялась на локте, и вскоре ее бледное лицо слегка порозовело.

— Мне уже лучше, — пробормотала она. — Спасибо, девочки…

Заботливые руки помогли ей подняться и бережно перенесли на постель. Присев на краешек кровати, Юля заботливо отерла от брызг воды лицо подруги.

Зазвучали участливые голоса:

— Как ты себя чувствуешь, Алена?

— Тебе уже лучше?

— Может, ты хочешь поесть?

— Тебе не холодно? Принести одеяло? — Казалось, женщины были готовы перещеголять друг друга в демонстрации любви.

— Спасибо, — слабым голосом прошептала Алена. Ей уже было стыдно, что она устроила переполох и причинила столько беспокойства. Она закрыла глаза от смущения. Так приятно было ощущать всеобщую заботу…

— Она хочет спать, пойдемте отсюда! — послышался негромкий шепот. — Юля, пойдем!

— Я останусь здесь! — заартачилась Юля. — Ее нельзя сейчас оставлять одну.

Девушку поддержала Ольга Витальевна.

— Действительно, нужно организовать дежурство возле больной, — сказала она. — Я сменю тебя, Юля, через три часа, чтобы ты поспала.

— И я буду дежурить!

— И я!..

Все горели желанием помочь Алене, хотя та нуждалась лишь в тишине и покое.

Дверь бесшумно затворилась. Держа в руках холодную ладонь подруги, Юля застыла на краешке кровати. В темноте слышалось еле слышное дыхание Алены, а потом внезапно послышались всхлипы, и она громко разрыдалась.

— Ну что ты, что ты! — гладя руку подруги, Юля растерянно прошептала в темноту. — Ну зачем ты так, ведь мы тебя любим!

— Я… — всхлипнула Алена негромко. — Прости меня… Я не хотела, чтобы все узнали, что я…

— Разве так важно, глупенькая, как ты называешься? — Юля старалась говорить тихо и убедительно. — Важно, какая ты. Тебя все любят, ты же не такая, как эта фифа Дубровинская. Ты хорошая, ты очень хорошая!

— Я… Я не знала, что все так случится… Я хотела сделать операцию по перемене пола, уже разрешение комиссии было готово и день назначен, а тут все это завертелось… — Голос Алены обидчиво дрожал, постоянно прерываясь рыданиями. — А гормоны, если бросить их пить, делают свое дело.

Понимаешь, постепенно голос становится грубее, и волосы начинают расти… И сразу же все мужское изнутри вылезает наружу. А я столько денег потратила, чтобы стать женщиной!

— Зачем? — искренне удивилась Юля. Алена молчала, раздумывая над ответом. В призрачном свете луны, молоком льющейся в окна, белки ее глаз лихорадочно блеснули. Наконец, она вздохнула и произнесла: