Метрах в двухстах бегимлеси остановились и снова принялись смотреть. Рост поднял голову, помахал рукой, почти не различая Казаринова за лобовым стеклом. Но ему видеть и не требовалось, потому что все пилоты очень хорошо следили за самим Ростом. Казаринов сел, подняв тучи песка, потом волосатики выскочили и под руководством Ростика тщательно уложили зеркала, укутывая каждое из них большими кусками какой-то ткани. Она показалась Ростику смутно знакомой… Лишь изрядно напрягшись, он вспомнил, что когда-то из нее в Белом доме были сделаны занавески на окнах.

Поднялись, взяли курс на Боловск. На Ростика напала слабость, он даже руку не мог поднять, не то что рукоятки двигать. Это стало ясно даже Еве.

– Перенервничал? – спросил она по рации. Связь, как и прежде, была отменная. Рост удивился – столько времени эфир стоит прозрачный, как вода в роднике.

– Всего часа два прошло-то, – отозвался Ким. – Чего же эфиру этому не стоять-то?

Оказалось, Рост произнес последнее соображение вслух. На ближайшей же пустынной поляне транспорт с зеркалами и Кимов крейсер приземлились, и Рост пересел в башню черного треугольника. Сначала он решил, что с ним слишком уж возятся, но потом выяснил, что в этом немало и расчета – очень уж Киму, да и Пестелю хотелось узнать подробности. Но биологу как раз ничего узнать и не удалось, потому что его вытребовал к себе Казаринов. Оказывается, очкарик не только в лабораториях сидел, но за последнее время изрядно поднаторел в полетах, только не хотел в этом признаваться, опасаясь, что его сделают обычным небесным извозчиком.

Устроившись на новом месте, то есть в башне Кимова крейсера, Рост попробовал было рассказывать о деталях переговоров, но вдруг понял, что это можно было сделать и по рации. Значит, все-таки – забота. Он расстроился и слегка воинственно спросил:

– Ким, когда ты становишься таким утонченным, я начинаю подозревать самые черные замыслы.

– Можешь подозревать, что хочешь. Но будешь в таких случаях, как сейчас, делать по-моему, – ответил пилот.

– Еще чего? – удивился Рост. – Кажется, я главный в экспедиции.

– Будешь, – чуть хрипло, даже как-то по-птичьи, прокаркала в динамик Ева. Ее машина летела метрах в двухстах левее транспорта, но слышимость была, словно она стояла рядом. – Потому что Ким прав.

– Почему он прав, а я…

Но договорить Росту опять не дали.

– Очень просто, – прервал его Ким. – Если бы вместо тебя оказался кто-то еще, то возникли бы два варианта. Или нам зеркал не дали бы. Или пришлось бы воевать.

– Не исключены оба варианта одновременно, – снова отозвалась Ева.

– Скорее всего, – поддакнул крейсерам и Казаринов со своего тихоходного транспорта, где он сейчас работал на пару в Пестелем.

Росту ничего не осталось делать, как махнуть рукой. Подумав, он решил сменить тему, но вышло это как-то не слишком ловко.

– Ладно, с бегимлеси мы договорились. А вот как будем договариваться с дварами – ума не приложу. Их простой пальбой с крейсеров не испугаешь.

– Леса боятся огня, – хладнокровно, даже как-то отчужденно отозвалась Ева.

Рост вздохнул.

– Ох, не нравится мне это, – признался он. – Все время кажется, что можно было бы мягче, по-человечески, через торговлю, что ли… А не насилием. Или угрозой насилия.

– Не знаю, – философски отозвался Ким. – По-моему, насилием – и есть по-человечески.

– Да, – согласился Рост, – к сожалению. Еще бы знать, куда это нас приведет?

– К империи, – уверенно отозвалась Ева. Она по-прежнему все слышала. Кажется, ей было интересно, и она все понимала.

– Империя есть войны, – проговорил Ростик. – А кто сказал, что мы это выдержим? – Он подумал и устало, очень устало добавил: – Я в этом совсем не уверен. Будь моя воля, я бы уже давно попробовал экономить жизни. В конце концов, это главный наш ресурс. И заменить его нечем.

С ним никто спорить не стал. Все-таки, он говорил с воинами, а не с чиновниками из теплых кабинетов, которые никогда не видели сожженных тел, распухших на солнце трупов, которые никогда не получали ранений… Сейчас это было главное различие в людях – одни знали войну, а другие только думали, что ее знают.

К дварам, то есть четырехметровым ящерам, которые обитали в западных лесах без конца и краю, они прилетели почти в том же составе. Это «почти» заключалось в том, что за два дня, миновавших с налета на пернатых, не успели восстановиться какие-то помогающие на крейсерах пилоты. И их пришлось заменить. Рост не очень присматривался к этим ребятам, у него другие заботы были. Он думал, как договориться с дварами. Но сколько ни думал, так ничего и не сообразил. Отправился с единственной мыслью Евы, что леса боятся огня, втайне простившись с жизнью.

Но, против его ожиданий, двары оказались вполне прагматичными ребятами и даже податливыми. Они посопротивлялись для начала, когда транспорт попробовал зайти на посадку в центре поляны, разведанной два года назад Кимом и Ростиком в одном из случайных полетов, но не на убой, а скорее для виду, стараясь отмахнуться от людей, как от воздушных китов. Тогда и Ким пострелял из пушек, хотя тоже не на поражение. Это дваров проняло.

Высадившись на поляне, подождав, пока транспорт с Казариновым за рычагами повиснет сзади, в относительной безопасности от внезапного нападения, Рост вышел в середину довольно здорового поля и стал ждать. Бездействовать пришлось недолго, уже минут через пятнадцать от опушки отделилась команда боевых ящеров в своих громоздких, пугающих доспехах со вполне безоружной мамашей племени впереди.

Разумеется, Ростик принялся рисовать и, разумеется, начал с уравновешивающего коромысла. Только вместо гнездовья, обозначенного для пернатиков, он нарисовал все леса разом, как мог. Осознав угрозу, двары взрыкивали, топали своими ножищами так, что даже лесная, мягкая, словно удобренная земля содрогалась, и пару раз пальнули в воздух. Но когда Рост выставил свои условия, а получилось это не то чтобы легко, но и совсем не так трудно, как можно было предполагать, глядя на эти живые башни, все заметно утихомирились.

Должно быть, требования Ростика были невелики по местным масштабам. Вообще-то Председатель требовал, чтобы Рост договорился получать около тридцати тонн чистого латекса в год. Если считать, что на каждой палке было навернуто от четырех до семи килограммов сероватой основы всей энергетики пурпурных, а в среднем – пять кило, то Рост требовал примерно один транспорт в месяц из расчета двух с половиной тонн чистого продукта.

Как и с бегимлеси, возникла торговля, причем, как утверждала представительница племени пресмыкающихся, зимой и весной платить эту дань было невозможно. Тогда Рост потребовал увеличить дань осенью и летом. В общем, оказалось, что летом увеличить ее невозможно, зато весной ящеры согласились платить по одной тонне ежемесячно. А вот осенью – по три тонны, то есть по полному транспорту, груженному под завязку. В итоге получалось, что вместо тридцати тонн человечество могло пока получать от дваров чуть больше двадцати. Но и это было куда больше, чем Рост надеялся сначала, а потому он согласился. Рассчитывая отстоять договор не только тут, но и в Белом доме. Причем там, среди людей, сделать это ему уже представлялось едва ли не труднее, чем тут – на лесной поляне, среди суровых и довольно воинственных ящеров.