— Допустим. Сколько еще человек в Кельне, кроме тебя, считает так же?

— То есть, не считая меня? Ну, Йовин, конечно, начальник гарнизона, может быть, старший по снабжению и казармам, правда, вы привезли с собой свой провиант… — Казалось, его предположения иссякли. — Ну, епископ Клематий, может быть… это в том случае, если считать, что вы все — добрые христианки и ходите на мессы! — Он с недовольным видом снова отхлебнул своего любимого вина. — Ох, да не знаю я. Трудно сказать. Вы слишком хорошо следите за дисциплиной и безопасностью своих казарм.

— Именно! — Она ударила по столу.

Для Рустика такая реакция оказалась столь неожиданной, что он плеснул на себя вином.

— Хорошо, а Могонциак? Какого размера Легион они ожидают увидеть? — Она положила обе руки на стол и подалась вперед в ожидании.

— Я… я не знаю, — он пожал плечами. — Казармы Могонциака находятся на противоположном берегу реки. Они больше наших… и в них гораздо больше пустого места. Тот факт, что мы смогли разместить вас без всяких затруднений, уже достаточен для того, чтобы они планировали свои приготовления. На ваш вопрос могу лишь ответить, что они ожидают не менее десяти тысяч и не более тридцати.

— Ха! Идеально! — Она ударила стол кулаками. — И последний вопрос, Рустик, но не менее важный. Скажи, что, по-твоему, думают алеманы?

— О численности Первого Легиона Афины?

— Да.

— Ну, они, скорее всего, считают, что вас достаточно много, чтобы сокрушить франков и саксов. Если они и попытаются измерить Легион в числах, то их представления будут еще более размытыми, чем у людей из Могонциака.

— Именно, Рустик! — Она вскочила, обежала стол вокруг и обняла его за плечи, заставив снова облиться вином. — Я знаю, как нам сдержать натиск алеманов!

— Что? — Его изумление сменилось раздражением, когда он попытался вытереть кино с груди. — Что? Как?

— Заставив алеманов поверить в то, что Первый Легион Афины значительно больше, чем он есть на самом деле!

Рустик засмеялся и, чтобы отпраздновать это решение, сделал еще один глоток.

— Кстати, — сказал он с деланным безразличием, — а какова настоящая численность Первого Легиона?

— А сколько ангелов в небесном воинстве? — засмеялась она и шутливо щелкнула его по носу.

Первый Легион Афины был готов к переселению в Могонциак уже через неделю. Самым важным пунктом плана, обеспечивавшим их успех, были лошади. Требовалось столько лошадей, сколько они могли найти. С помощью Рустика они забрали всех имевшихся лошадей в конюшнях Новиомага и Кельна, чуть больше трех тысяч голов.

В то же самое время кавалерия под руководством Пинносы занялась подготовкой трех тысяч девушек из пехоты, обучая их уверенной посадке, чтобы они могли проехать верхом некоторое расстояние, изображая конный эскорт сопровождения велитов. К тому моменту, когда привели лошадей, девушки уже были готовы.

Вместо Большого парада, как они проводили в Лондинии, Урсула велела своей кавалерии, составлявшей три тысячи человек, и трем тысячам обученной легкой пехоты выходить из Кельна подразделениями по тысяче, по очереди и в течение всего дня. Под прикрытием темноты они возвращались в городские казармы вдоль противоположного берега реки. На следующий день они проделали это снова, создан впечатление, что кавалерия Первого Легиона насчитывает двенадцать тысяч всадниц. Как только Легион собрался в двадцати лигах к югу от Кельна, они отправились по широкой военной дороге в Могонциак.

Через три дня пути показались голубые силуэты холмов Таунуса. Они отмечали границу территории, где заканчивалось действие римского права и начинались безграничные владения варваров.

К вечеру войска дошли до вершины последнего холма на своем маршруте. Прямо перед ними внизу раскинулась огромная, самая мощная крепость на севере Альп. Крупные желтые и красные камни ее укреплений отлипали багровым цветом, купаясь в лучах заходящего солнца.

Урсула и остальные, выйдя на мыс, замерли в восхищении перед потрясающей красотой и мощью этих укреплений. Могонциак располагался на южном побережье Рейна, напротив слияния с Майном, где полноводная река совершала крутой поворот и дальше текла на запад, к Кельну. Город располагался на уровне воды за длинным естественным водоразделом, идущим вдоль южного берега реки. Выступающая каменная порода формировала основание под огромные зубчатые стены и башни, за которыми сам город казался каким-то игрушечным. Они укрывали его со всех сторон, подобно огромному неусыпному стражу.

Крепость была сориентирована на север, чтобы противостоять угрозе со стороны германских племен. И одно только присутствие этого вечного и неукротимого часового сдерживало и устрашало врага.

— Это место будто бы само по себе предупреждает возможных захватчиков, — сказала Урсула Фаустине. — Оно будто говорит: «Стой! Ты приближаешься к территории Римской империи! Ты не войдешь без разрешения и не сделаешь ни шагу, если не согласишься подчиняться римскому закону!»

Первый Легион так и не вошел в крепость. Он обогнул ее вдоль береговой линии и перешел по огромному мосту через Рейн, по направлению к меньшему по размеру военному комплексу на северном побережье. У них был прекрасный выбор: в их распоряжение отдали множество пустых казарм, способных разместить сотню тысяч легионеров.

Урсула повторила обманный ход, примененный ею в Кельне, и в крепость «кавалерия» входила дважды, за два дня. Правда, на фоне внушительной крепости ее маневры показались ей самой слабыми и малозначительными.

В Могонциаке Урсулу ожидало сразу несколько сообщений. Первое ставило ее в известность о том, что племена алеманов подойдут через семь, самое большее десять дней. Второе, более свежее, предупреждало о том, что римские патрули уже обнаружили некоторые из племен алеманов менее чем в одном дне пути от границы.

Вместе с преториальным префектом Могонциака Урсула, Пинноса и Марта организовали из людей, живших в лесу, сеть дозорных, чтобы собрать как можно больше информации о приближающейся угрозе. Элитный авангард Первого Легиона Афины был разделен на шесть разведывательных подразделений, во главе которых встали старшие командиры. Они отправились через холмы Таунуса в леса за пределами вала, взяв с собой проводников. Им необходимо было ознакомиться с местностью, на которой им всем предстояло вести боевые действия.

Не успели разведчики прислать первые доклады, как по реке на лодке до них добрался Рустик, чтобы снова поработать переводчиком. Алеманы говорили на многих языках, но во время совещаний командующих, в которых участвовали их вожди, использовались только два. К счастью, Рустик свободно изъяснялся на обоих.

— Мои тетушки Юта и Горда были родом из алеманских племен, — грустно сказал он за очередным кубком красного вина. Разговор происходил поздним вечером в Кельне, когда они, наконец, составили план действий. — Я их очень любил, а они меня многому научили. — После этих слов он стер слезу и звучно высморкался в свою тогу.