– Рыженькую – Дэйзи. Она на три месяца младше сестер, но директор сказала, что лучше отдать ее в школу сейчас, чем после Рождества. Близняшек зовут Мойра и Элли.

Назвав девочек в честь матерей Роба и Ларри, Руби наконец смогла преодолеть последствия своего бездумного поведения в первые месяцы после гибели парней – хотя это решение неминуемо должно было внести путаницу в общение между родственниками.

– Дэйзи – очень красивое имя, – заметила Пикси.

Из этого Руби сделала вывод, что имена Мойра и Элли нравятся ей намного меньше.

– Ого! Вы живете в этом доме? – спросила ее новая знакомая, когда они свернули к дому миссис Харт. – Он такой большой! Скажите, а чем занимается ваш муж?

– Он погиб на войне.

– Примите мои соболезнования. И давно вы здесь живете?

– Двадцать четыре года, – вздохнула Руби.

Чтобы не потревожить Грету, они зашли в дом через черный ход.

– Скажите, вам никогда не приходила в голову мысль сделать кухню более современной? – спросила Пикси Шоу, широко раскрытыми глазами глядя на деревянную сушилку, заваленную грязными тарелками, древний пенал и потрескавшуюся черно- белую плитку на полу.

– Она нравится мне такой, какая есть! – упрямо вскинула голову Руби. – Кроме того, дом мне не принадлежит, я его снимаю.

Она подумала, не допустила ли оплошность, пригласив Пикси на чай. Эта женщина не вызвала у нее особой симпатии. У Пикси была весьма заурядная, непривлекательная внешность: водянистые светло-серые глаза, приплюснутый нос, маленький, всегда словно поджатый рот…

«Ну какая же она фея? – сказала себе Руби. – Ни капельки не похожа, разве что ростом маленькая».

– Мой муж недавно купил новую, современную кухню, – сообщила Пикси. – Теперь все там такое милое: салатные ламинированные шкафы, оранжевая плитка на полу… Правда, у нас собственный дом, так что в него имеет смысл вкладывать деньги. О, у вас кот? Или собака? – спросила она, указав на керамическую миску на полу.

– Это кошачья миска, но кот, к сожалению, уже умер. Однако моя дочь не позволяет ее убирать.

1958 год выдался просто ужасным. Сначала погибли Ларри с Робом, потом умерла Марта Квинлан, а вскоре после нее – и Фред. Как-то утром, когда Тигр не пришел пить молоко, Руби спустилась в подвал и обнаружила его, свернувшегося клубком в своем шкафу. Когда она попыталась разбудить его, то почувствовала, что пушистое тельце уже холодное на ощупь.

Смерть Тигра стала для Греты последней каплей. «Я так хотела, чтобы близняшки с ним играли!» – все время всхлипывала она.

– Но, Грета, Тигр и без того был самым старым котом на свете, – утешала дочь Руби, поглаживая ее по мягким светлым волосам. – Мы должны радоваться тому, что он прожил с нами та к дол го.

– Ну как этому можно радоваться?! Я знала Тигра всю свою жизнь – и Марту тоже. Скоро умрут все, и я останусь совсем одна!

Долгое время Грета каждое утро наливала в миску Тигра молоко, звала его по ночам, искала в шкафу… Как-то Руби нашла ее на старой кушетке, на которой они сидели во время налетов. Грета пела: «Мы встретимся вновь», но замолчала, когда вошла мать.

– Я слышала воздушную тревогу, – сказала она.

– Она придет в себя, – уверенно сказал доктор. – Она всего лишь хрупкая молодая женщина, в жизни которой было слишком много горя. Не хотите подлечить ее?

– Как именно?

– Можно некоторое время подержать ее в психиатрической клинике, пройти курс лечения…

– Нет, спасибо.

– Миссис О'Хэган, подумайте о себе, – нахмурился врач. – Вы трудитесь в поте лица, присматривая за тремя маленькими детьми, не говоря уже о больной дочери и жильцах. Вы не так уж молоды.

– Я не так уж стара. Я справлюсь.

Доктор порекомендовал ни в коем случае не волновать Грету. Каждое утро она принимала таблетку для успокоения нервов, а вечером – снотворное. Обычно Грета лучше всего чувствовала себя днем: в это время она даже играла с детьми. Руби следила, чтобы ее дочь смотрела только спокойные, безопасные телепередачи, и позволяла ей читать лишь женские журналы.

Когда Руби и Пикси допивали чай, в кухню вошла Грета в домашнем халате. Она рассеянно улыбнулась незнакомой женщине:

– Привет.

– Познакомься с Пикси, – сказала Руби. – Пикси, это моя дочь Грета.

– Вы мать близнецов, та, которая больна? – бестактно спросила Пикси.

В этот момент зазвонил телефон, и Руби вышла из кухни. Звонила Хизер: она хотела знать, отвели ли детей в школу и как себя чувствует Грета.

– В школе вроде все нормально, – ответила Руби. – У Греты, похоже, тоже. К нам тут пришла одна женщина, и сейчас они о чем-то беседуют на кухне.

– Какая еще женщина?

– Ее зовут Пикси. Мне она кажется глуповатой, но Грете она явно понравилась.

– Надо следить, чтобы она не расстроила чем-нибудь Грету.

– Само собой.

Зайдя на кухню, Руби услышала слова Пикси:

– Три вдовы, живущие под одной крышей! Как романтично! Как будто в женском романе.

Грета кивнула:

– Да, наверное.

Руби с изумлением и испугом посмотрела на дочь. Со дня гибели Ларри и Роба слово «вдова» ни разу не прозвучало в этих стенах – по крайней мере когда рядом была Грета.

– Так, значит, твой муж так и не увидел своих дочерей? – проговорила ошеломленная Пикси.

– Нет, и муж Хизер тоже. Она даже не успела сказать Робу, что беременна Дэйзи.

– Какой ужас! Мой муж, Брайан, подумывает о покупке машины, я же всегда считала автомобили слишком опасными. Если я расскажу ему о вас, он, возможно, передумает.

Руби громко сказала:

– У меня тут кое-какие дела.

Но Пикси ее намек не уловила – или просто пропустила его мимо ушей. Грета поставила перед гостьей новую чашку с чаем:

– Пойдем в зал, а мама пока уберет на кухне.

– Грета, у тебя есть свадебная фотография?

– Тут где-то целый альбом. Мам, ты не знаешь, где он?

– На нижней полке шкафа.

Со дня смерти Ларри и Роба этот альбом никто не раскрывал.

– Пойдем, Пике, я тебе покажу.

Когда Грета и Пикси вышли из кухни, Руби тяжело опустилась на стул. На протяжении многих лет с Греты буквально сдували пылинки, а потом появилась глуповатая Пикси Шоу, и дочь сразу же захотела рассказать ей о Ларри и о дне, который навсегда изменил их жизнь. Быть может, Грета уже давно поправилась? А они по-прежнему ходили вокруг нее на цыпочках, считая ее инвалидом… Чтобы открыть им глаза на истинное положение вещей, понадобилось вмешательство этой болтливой, вульгарной Пикси.