– Ну вот и добрался наконец, – выдохнула она. – Господи, да это же тот самый дом!

– Что за дом?

– Я его видела на одной из фотографий в трейлере. Бэкус настолько уверен в себе, что оставил нам визитную карточку.

Босх притормозил у тротуара. Из окон домов Валерио-стрит их не было видно – ни одно не освещено.

– Электричество, что ли, вырубило? – пробормотала Рейчел.

– Под твоим сиденьем фонарь. Достань-ка.

Рейчел повиновалась.

– А ты как же?

– Ничего, справлюсь. Пошли.

Рейчел потянулась было к двери, но тут же повернулась к Босху. Ей явно хотелось что-то ему сказать, но она не решалась.

– Ну что? – поторопил он. – Хочешь попросить, чтобы я был поосторожнее? Можешь не беспокоиться, буду.

– Вообще-то да, поосторожнее там. Но сказать я хотела другое. У меня в сумке еще один пистолет, так что...

– Спасибо, Рейчел, но на сей раз я прихватил свой.

– Могла бы сама догадаться. А может, на всякий случай?.. Лишний ствол не помешает.

– Бери, если хочешь. Но я не собираюсь ждать, пока ты там копаешься. Я пошел.

* * *

Стоило выйти из машины, как холодные струи дождя принялись хлестать меня по лицу и шее. Я поднял воротник куртки и двинулся в сторону Валерио-стрит. Рейчел молча следовала за мной. Дойдя до углового дома, мы прижались к стене и принялись разглядывать темное здание, у которого Томас остановил свою машину. Самого Эда видно не было, да и вообще вокруг пусто. Во всех окнах, выходящих на улицу, темно. Но даже при самом тусклом освещении видно, что Рейчел права: это тот самый дом с фотографии, любезно оставленной нам Бэкусом.

Канала отсюда не разглядеть – он скрыт домами, – но оглушительный рев воды доносился со всех сторон. Ярость потока была ощутима почти физически, даже на расстоянии. При таком урагане кажется, будто весь город вот-вот оторвется от своей бетонной поверхности. Поток несется, извиваясь, как змея, через долину, достигает центра и наконец обрушивается в океан.

На протяжении года это не более чем ручеек. Так, детская забава, кораблики пускать. Но ураган будит змею и придает ей силы. И змея становится городской сточной канавой, через бетонное брюхо которой с нечеловеческой мощью и скоростью перекатываются тонны воды, Я вспомнил паренька, которого она забрала, когда я был еще совсем ребенком. Я не знал этого мальчишку, но слышал о нем. А четыре десятилетия спустя даже имя всплыло в памяти. Билли Кинзи играл на высоком берегу, случайно соскользнул в воду, и мгновение спустя его уже не было. Тело нашли под виадуком, в двенадцати милях от того места, где он упал.

Мать с самого детства твердила мне: "Если пойдет дождь, держись подальше от теснины".

– Что? – прошептала Рейчел.

– Да я о реке подумал. О реке, зажатой между этими стенами. В детстве мы называли ее "теснина". Когда хлещет вот так, как сейчас, вода несется с огромной скоростью. И это очень опасно. В такие моменты надо держаться подальше от теснины.

– Но мы-то идем в дом.

– Не имеет значения, Рейчел. Смотри в оба. Держись подальше от теснины.

Она внимательно глянула на меня. Похоже, все поняла.

– Ладно, Босх, как скажешь.

– Давай так: я сзади зайду, а ты спереди.

– Идет.

– Будь готова ко всему.

– Ты тоже.

Нужный нам дом оказался четвертым по счету. Мы быстро двинулись вдоль стены, огораживающей первый участок, пересекли дорожку, ведущую к следующему, затем миновали еще два дома и наконец подошли к парадной двери, где Томас оставил "форд". Рейчел в последний раз кивнула мне, и мы разделились, одновременно вытащив оружие из-за пояса. Рейчел направилась к входу, а я помчался по дорожке, огибающей дом. Прикрытием мне служили тьма, неумолчный шум дождя и рев воды в канале. Дорожка была с обеих сторон усажена низкорослой бугенвиллеей, за которой, похоже, давно уже никто не ухаживал. В доме было темно. Кто угодно мог через окно незаметно наблюдать за моими передвижениями.

Дворик позади дома был затоплен. Посреди огромной лужи стояли полностью проржавевшие качели, от которых практически ничего не осталось. Позади возвышался шестифутовый забор, отделяющий участок от канала. Вода в нем поднялась почти до краев и яростно пролагала себе путь в сторону далекого океана. К концу дня она вырвется наружу, как, должно быть, уже вырвалась выше, где стенки не такие широкие.

Я сосредоточился на осмотре дома. К черному ходу вело высокое крыльцо. Водосточных труб не было, струи дождя низвергались вниз мутными потоками, не позволяя разглядеть, что происходит внутри. Да и не только внутри! Бэкус мог сидеть в кресле-качалке на веранде, и я бы все равно его не увидел. Кустарник подступал к перилам. Пригнувшись, я подкрался к самому крыльцу, перескочил через три ступени и оказался под навесом. Понадобилось несколько мгновений, чтобы глаза мои и уши приспособились к новой обстановке, и тут я увидел это. В правом углу веранды стояла плетеная кушетка, а на ней, под одеялом, можно было безошибочно угадать контуры человеческой фигуры. Человек сидел, опираясь на левую руку. Я приблизился к кушетке, нащупал на полу край одеяла и медленно потянул за него.

Под одеялом оказался старик. С момента смерти прошло по меньшей мере двадцать четыре часа. Уже начинал ощущаться запах тлена. Глаза широко открыты, кожа – цвета старой белой краски, как в спальне курильщика. Вокруг шеи тесно – слишком тесно! – затянута петля. Чарлз Таррентайн? Скорее всего это и есть старик со снимка, сделанного Бэкусом. Его убили, а тело швырнули сюда, как кипу старых газет. Он Поэта не интересует. Это всего лишь средство для достижения цели.

Я поднял пистолет и подошел к двери. Хорошо бы предупредить Рейчел, но непонятно, как это сделать, не выдавая себя, да и ее тоже. Придется просто медленно двигаться на ощупь, забираясь все глубже во тьму дома. А там то ли на Рейчел натолкнусь, то ли на Бэкуса.

Дверь была заперта. Я решил обогнуть дом и присоединиться к Рейчел, но, поворачиваясь, еще раз взглянул на труп, и тут мне пришла в голову одна мысль. Я вернулся на крыльцо и ощупал карманы мертвеца. Усилия мои не пропали даром – в кармане что-то негромко звякнуло. Ключи.

* * *

Рейчел была окружена со всех сторон. Весь коридор был забит книгами, кипы их возвышались от пола до потолка. Сжимая в одной ладони пистолет, в другой – карманный фонарь, она стояла, вглядываясь в темноту гостиной, куда вела дверь справа от нее. И там книги. Стеллажи не оставляли на стенах ни единого пустого места. Мало того! И кофейный столик, и столики по углам комнаты, и вообще все горизонтальные поверхности занимали десятки и сотни томов. Все это придавало дому зловещий вид. Будто не для жилья он приспособлен, тут царят лишь мрак и обреченность и книжные черви проедают строки, сочиненные разными авторами.