Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—Идите вперед, командир, — обратился Винсент к летчику. — Та же комната, что всегда. Ваш чемодан сейчас привезут. А мне нужно поговорить с Сэтом.
Холиен пошел дальше. Когда он скрылся за поворотом, Бен, впервые оставшись один на один с Винсентом, почувствовал, как в груди зашевелилось неясное тревожное ощущение.
—Больница здесь недалеко, — сказал Винсент. — Очень интересная операция, ты поразишься.
—Не сомневаюсь, — ответил Бен, ища в словах Винсента намек на скрытый смысл.
—Ты знаешь, что будет с женщиной, которую привезли?
Тревога начала возрастать.
— Понятия не имею.
— Понимаешь, приятель, мы вырежем ей сердце. А как насчет тебя, Сэт? Ты знаешь, что мы сделаем с тобой?
— Я и не...
Бен не успел договорить. В руке Винсента откуда-то появился пистолет, и Бен получил удар в скулу, отшвырнувший его на землю.
— Ты что, на самом деле думал, что тебе это сойдет с рук, придурок? — заорал Винсент. — Мне полдня выковыривали из глаз эту чертову краску! Ты что, решил, будто я тебя не запомнил? Тебе и Джанет в офисе не удалось провести. Она передала мне твою фотографию раньше, чем ты открыл свой чемодан! — Он с силой ударил Бена ногой по спине. — Интересно, когда ты окажешься на операционном столе? — Еще один удар. — Думаю, мы скоро это узнаем.
Сжавшись в комок, Каллахэн лежал на дороге, не в силах вымолвить ни слова.
— Встать! — рявкнул Винсент, ударив еще раз, на этот раз под колено. — Я отведу тебя в нашу комнату для гостей. А когда до тебя дойдет очередь, ты позавидуешь нашей пассажирке.
Как же можно убедить тех, кто и слушать не станет?
Платон, "Государство", кн. 1
— Ладно, давай еще раз. Кто ты?
— Каллахэн. Бенджамен Майкл Каллахэн.
— Чем занимаешься?
— Детектив. Я... частный детектив. Ради бога, пожалуйста...
— Откуда?
— Ай... Айдахо. Покателло, Айдахо. Нет, пожалуйста, не надо... не надо больше!
Винсент прикоснулся к Бену электродом. Сильнейшая боль, какую ему еще не приходилось испытывать, пронзила руку и спину, опоясывая каждый мускул.
Бен вскрикнул.
Он был абсолютно беспомощен. Никуда не спрячешься, никто не поможет, и Винсент ни за что не отпустит.
Допрос продолжался несколько часов. Электрод вместе со штуковиной, которую ввинчивали под ногти, являлся основным источником боли. Сначала Бена избили, а потом притащили в эту комнату в подвале больницы, раздели и привязали к деревянному стулу с высокой спинкой. После десятков ударов током и манипуляций с пальцами он несколько раз терял сознание.
Дважды бразильский абориген, невысокого роста, но исключительно сильный, таскал его в душ и обливал холодной водой, после чего снова усаживал на стул, и пытки продолжались. Винсент снова и снова напоминал Бену об их встрече в Цинциннати и наслаждался каждым его стоном.
— Откуда ты узнал про фургон?
— К... кто-то в Сода-Спрингс записал номер.
— Не пори чушь!
— Я говорю правду, клянусь вам!
И опять тычок электродом, теперь по внутренней поверхности бедра. И снова страшная боль и судороги. И снова крик.
С той секунды, когда Винсент ударил Бена пистолетом, он уже знал, что его будут пытать. И знал, что должен сохранить в тайне имя Элис Густафсон, хотя вполне возможно, это будет последнее, что ему предстоит сделать в жизни. Когда она прочитает его письмо и освободит Сэта Степански, то сможет что-то предпринять, чтобы разрушить подпольную деятельность «Уайтстоуна». Но только в том случае, если сама останется жива. А если Винсент и его люди найдут ее, жертва Бена окажется напрасной. Пока его волокли в эту комнату, он пытался придумать более или менее правдоподобную историю о том, как все узнал. А теперь Каллахэн пересказывал ее снова и снова, чтобы ему поверили.
— Как ты нашел нас в Цинциннати?
— Я же детектив, мне за это платят! Зная номер фургона, это было совсем нетрудно.
— Кто еще в курсе всего этого?
— Никто. Никто, кроме меня. Никто ничего не знает, только я... Нет! Не надо больше!..
То ли это от холода, пробиравшего до костей, то ли из- за нервов, но Бен не мог унять дрожь.
Существовало несколько типов боли, с которыми Бен мог справляться: головная, растяжение связок, боль в горле, даже удары Винсента тогда, в гараже. Но еще с детства он ненавидел и боялся бормашины. Несмотря на обезболивание и все прочее, что придумали врачи, одно ожидание самого легкого прикосновения к зубному нерву представлялось почти невыносимым. Электрод в руке Винсента был как сотня бормашин, нацеленных на обнаженную пульпу. Только на этот раз никакого обезболивания.
Винсент снова приложил к Бену электрод, теперь уже к шее. Каждый мускул измученного тела вздрогнул и задеревенел. Рот непроизвольно закрылся с такой силой, что Бен прокусил кончик языка и сломал зуб.
— Еще раз спрашиваю: кто тебя нанял?
— Да... Даркины. Из Сода-Спрингс. Их сына сбил грузовик во Флориде. Местный полицейский решил, что у парня брали костный мозг. Это правда! Клянусь вам!
— Что правда, а что нет, здесь решаю я. И если решу, что ты мне лапшу на уши вешаешь, то разукрашу тебя этой штукой от ушей задницы. Скажи-ка мне еще раз, как ты очутился в Техасе?
Бену не нужно было притворяться, что он больше не может терпеть удары током. Ситуация казалась безнадежной, и все, чего он хотел, — это расстаться с жизнью менее мучительно, сохранить остатки воли и благородства и не выдать «Охрану органов» и ее основательницу. Бен снова повторил историю про лабораторию «Уайтстоун» в Сода- Спрингс и случайно попавшийся на глаза адрес на ящике с пробирками, приготовленный к отправке в Фейдимен.
Удары током стали реже, но отнюдь не слабее. Наконец Винсент махнул своему помощнику, чтобы тот снова отволок Каллахэна в душ. Бен опустился на грязные плитки пола, привалился к стене, и холодная вода смыла с его тела следи крови и рвоты. Немного отдышавшись, он дополз до своего стула.
Винсента не было. Рядом со стулом лежали большое белое полотенце и стопка сложенной одежды: легкие хлопчатобумажные брюки, серая футболка, тонкие белые носки. Рядом стояли черные берцы[45]. Молчаливый помощник его мучителя сделал знак, чтобы Бен одевался.
Каллахэн несколько раз задумывался о том, как его прикончат, после того как пытки перестанут развлекать палачей. Он ожидал и даже надеялся на обычную пулю в голову, но сейчас пребывал в замешательстве. Процесс одевания оказался долгим и непростым. Руки и ноги повиновались плохо, тело покрывали ожоги, а изуродованными и посиневшими пальцами справиться со шнурками оказалось вообще невозможным. Понаблюдав минут пятнадцать за безуспешной борьбой Бена с ботинками, охранник привязал его к стулу и сам завязал шнурки. Затем он подошел к небольшому холодильнику в углу камеры, принес пленнику бутылку воды, шоколадный батончик и освободил ему руку. Бен попытался войти с ним в контакт.