–Так, а ну рты заткнули оба!– рявкнул полицейский. Его тут же послушались.– Мила, давай сюда одежду.

В свете фонарика появилась девушка, на несколько лет старше Ани, хотя прямое чёрное каре делало её более взрослой. Бледность и чуть запавшие глаза ей не шли. Она брезгливо протянула Ане пакет:

–На, одевайся. Тебе ещё домой идти.

В пакете Аня, к своему удивлению, обнаружила собственные одежду и обувь.

–А откуда…

–Гриня у нас отхапал кусочек Сердца и теперь умеет пролезать в любые щели,– сыронизировал полицейский.– А Миле можешь сказать спасибо за то, что время повернула. Иначе ты вернулась бы через неделю, как раз когда тебя уже разыскивали бы толпы волонтёров по всем городам. Ей, кстати, пришлось поднапрячь силёнки – такую махину сдвинуть. Да ещё и за считаные минуты, когда я зов с той стороны поймал.

–Спасибо,– несмело произнесла Аня, натягивая свитер поверх ночнушки.

Повернуть время – это как? Так разве можно? И у Грини тоже есть кусочек Сердца… Но куда же тогда подевалась её магия?

Мила в ответ только хмыкнула и уселась на широкий школьный подоконник, свесив одну ногу.

–А ведь ты тоже с подарком вернулась?– неожиданно спросил полицейский.

–Да это просто зеркало,– пожала плечами девочка, надеясь, что он не догадается, какая это ценность.

–Я не про то,– поморщился полицейский.– Гляди.– Он забрал у Кота фонарь и направил луч на Анино плечо. Под свитером что-то засветилось синим.

–Ой! Что это?– девочка оттянула горло свитера. На коже светилась снежинка. Будто татуировка с 3D-эффектом.

–Это метка. Получивший кусок Сердца мира светится в ультрафиолете. Вам с Гриней повезло, вы можете их скрыть, а вот я в клубы не ходок,– полицейский явно намекал на свой светящийся шрам. Так вот почему этой отметины не было в прошлый раз, когда он проводил опрос в школе!

–А… почему… почему я не чувствую магии?– рискнула спросить Аня.

–Да чёрт его знает. На Земле магии кот наплакал. Остаётся только то, что мы принесли в себе из другого мира. Да и то она видоизменяется. Говорят, у нас она трансформируется под нужды человека. Гриня, вон, у нас клептоман, а Милка опаздывает по жизни.

–Э-эй!– вскинулся Гриша-Кот.

Девчонка, сидящая на подоконнике, промолчала.

–Ладно, не кипиши,– миролюбиво бросил младшему помощнику полицейский и опять повернулся к Ане, уже надевающей сапоги.– Если вдруг чего проявится или кто… мало ли… звони,– он порылся в кармане и протянул ей обрывок блокнотного листа, где был криво нацарапан номер мобильного.– Михаил Семёнович. И кстати, запомни вот этот знак.– Он достал из-под куртки серебристый кулон на длинной цепочке. Два перекрещённых портала, чем-то похожие на букву «М» в «Макдоналдсе». Только внутри вставлены тёмные стёклышки.

–Он наш. Янир называется. А вот если увидишь смещённые порталы – один выше, другой ниже,– будь осторожна и сразу же звони мне. Это Привратники. В целом ребята не злые, но сейчас ты для них нелегал. В нашем мире, по их мнению, не должно быть никакой магии. Тебя заберут в штаб и попытаются лишить наследия Сердца. Или запрут, чтобы ты никому не причинила вреда.

Аня кивнула, надеясь, что запомнит хотя бы половину из сказанного.

–Ну вот, теперь всё. Ты готова?

Девочка опять кивнула.

–Мы проводим тебя до дома. Всё-таки ночь, а я слишком много сил потратил, вытаскивая тебя, чтоб ты по дороге на гопоту какую-нибудь нарвалась.

Вот с этим Аня согласилась от души. Пускай эти люди ей мало знакомы, но они, по крайней мере, не желают ей зла, а один из них так и вообще полицейский. Она машинально сунула бумажку с номером телефона в карман, оглянулась на тёмную кладовую и пошла следом за встретившей её командой.

Сторож им по дороге так и не встретился. Дверь оказалась и вовсе открытой. Её каким-то хитрым способом запер за ними Кот.

–А вы?– неожиданно для себя спросила Аня полицейского.– Какая у вас магия?

–Боевая,– довольно ухмыльнулся тот.– С этим мне повезло.

…Звонок, раздавшийся в недрах квартиры, глухо дребезжал. Аня стояла, чувствуя, как начинает потеть под осенней одеждой. В подъезде пахло сырой извёсткой и супом. Со стены рядом с обшитой деревом дверью на гостью пялился накорябанный чем-то острым человечек. Он кривлялся и явно ненавидел всех, кто ходил по этому этажу.

Аня показала ему язык, отвернулась и ещё раз позвонила, сама не зная зачем.

«Может, нет никого?»– мелькнула шальная мысль.

Но с той стороны двери послышались торопливые шаркающие шаги.

Щёлкнул замок.

На пороге появилась женщина, которая когда-то была полной. Сейчас на осунувшемся лице, в покрасневших глазах жила тоска. Седеющие волосы топорщились и хирели без окраски. У мамы теперь тоже есть седая прядь, но она красится. Широкие плечи Никоновой обтягивал красный халат в зелёных петушках.

Ане перехватило горло, но она сглотнула и бодро начала:

–Здравствуйте! Я Аня Святая,– ну почему у неё такая идиотская фамилия?! В началке даже дразнили.– Я с Сашей училась. Вот… это вам…– Бодрая тирада утонула в неуверенности. Аня протянула женщине букет цветов и торт. Мама дала денег сразу, как только узнала, зачем они нужны.

Женщина будто подавилась. Задохнулась всхлипом, зажала рот ладонью. Зажмурилась даже.

–Вам плохо?– совсем уже потерявшись, спросила Аня.

–Сашин любимый…– выдохнула та, справившись наконец с эмоциями.– Как ты догадалась? И вообще, откуда у тебя наш адрес?

–Случайно,– с виноватым видом соврала девочка.– А адрес… я у Серёжи Ковалёва спросила.

Деревянная дверь практически захлопнулась перед её носом.

Но, похоже, в последний момент передумав, Сашина мама вновь её открыла.

–Извини,– тихо сказала она.– До сих пор не могу справиться… Ты заходи, чаю попьём. Как, говоришь, тебя зовут?

Татьяна Васильевна оказалась очень хорошим человеком. Видимо, когда-то, до Сашкиной гибели, она много шутила и смеялась. Теперь только бледные отголоски напоминали об этом.

Она напоила Аню чаем с принесённым той же тортом. Поговорила о школе и учёбе. Расспросила о Сашиных друзьях, изо всех сил стараясь быть дружелюбной и заинтересованной.

Большой тёмно-серый кот несколько раз приходил на кухню, тёрся о ноги хозяйки. Даже полежал на коленях у гостьи. Выяснилось, что Барса ещё котёнком Сашка притащил с улицы. Теперь же Татьяна Васильевна хотела избавиться от постоянного напоминания о сыне, но не выбрасывать же на улицу – жалко животину.