В Харькове, где гарнизоном стояли части отмобилизованной, кажется, 51-й пехотной резервной дивизии (части X армейского корпуса были на полях Маньчжурии), вспыхнул бунт (это было, если мне память не изменяет, осенью 1905 г.). Начальник гарнизона (он же начальник 51-й пехотной дивизии) генерал-лейтенант Синицкий был человек очень умный и вообще очень решительный. Но. был большой дипломат, и колеблющиеся настроения верхов отразились на его решительности. Я не сомневаюсь в том, что если бы в Харькове вспыхнул бунт среди какой-нибудь воинской части или восстали рабочие какого-либо завода или железнодорожных мастерских, Синицкий без всяких колебаний и очень решительно его подавил, не боясь, как бесспорно смелый человек, рискнуть и лично собой. Но восстание вспыхнуло среди студентов местного университета, к которому примкнули группы воспитанников других учебных заведений и группы харьковской интеллигенции. Характер восстания был не грубо бунтарским, а чисто политическим, с выдвижением всяких либерально-политических требований.

«Весна» министра внутренних дел князя Святополк-Мирско-го157 и либеральные течения некоторых верхов поколебали Синицкого, и он, дабы «не промахнуться» и не испортить своей карьеры, вместо того, чтобы действовать решительно с самого начала, вступил в переговоры, стал устраивать всякие совещания с привлечением на заседания «почтенных лиц либерального лагеря».

Так прошло два дня, и общая обстановка в Харькове стала грозной: революционная молодежь и революционные деятели воспользовались обстановкой, развили пропаганду, и Харьков оказался в их руках. Забастовали фабрики, заводы и железнодорожные мастерские; рабочие присоединились к политической молодежи; войсковые части как-то сразу разложились и стали совершенно не надежными; в городе стала хозяйничать чернь и начались погромы и налеты на частные квартиры. Синицкий забил тревогу, но управление уже было выпущено им из рук, и он растерялся. К концу второго дня генералом Синицким была получена телеграмма от командующего войсками Сухомлинова, что он требует немедленного подавления беспорядков и что он, Сухомлинов, будет в Харькове на следующий день. Телеграмма заканчивалась выражением уверенности, что к его, Сухомлинова, приезду порядок в Харькове будет восстановлен.

Синицкий собрал на совещание старших начальников и пригласил губернатора. Во время совещания Синицкому докладывают, что приехал адъютант генерала Сухомлинова, штаб-ротмистр N., и просит его немедленно принять. Его, конечно, Синицкий сейчас же принимает. Вошедший молодой офицер доложил, что он прислан генералом Сухомлиновым с приказанием подробно узнать всю обстановку, если возможно, помочь генералу Синицкому и затем выехать на паровозе навстречу генералу Сухомлинову и доложить ему все, что он узнает и увидит, дабы командующий войсками к моменту приезда в Харьков был в курсе всех дел. Синицкий нашел наиболее соответственным пригласить приехавшего офицера на собранное совещание, присутствуя на котором приехавший все узнает. Штаб-ротмистр N. выслушал сообщения лиц, собравшихся на совещание, задал ряд вопросов и затем попросил генерала Синицкого, не распуская совещание, уделить ему несколько минут на разговор с глазу на глаз. Синицкий согласился.

N. спросил Синицкого, может ли он, Синицкий, сейчас же иметь под рукой верный хотя бы один батальон пехоты, а в крайности хотя бы две роты, несколько орудий артиллерии и хотя бы одну-две сотни казаков. Синицкий ответил, что это собрать можно. Тогда N., выказав довольно хорошее знание Харькова (ясно, что он бывал в нем неоднократно), изложил Синицкому свой план действий, указав, что прежде всего надо разогнать (или заставить сдаться) революционный штаб, засевший на какой-то фабрике. План Синицкому понравился, а еще более понравился молодой, энергичный офицер, внушивший ему полное доверие.

Синицкий с ним окончательно сговорился и условился, что во главе собранного отряда станет он сам, а N. будет при нем. Затем они прошли к лицам, собравшимся на заседание, и Синицкий отдал необходимые распоряжения. Часа через два собранный отряд двинулся по назначению, а несколько застав были с особыми поручениями разосланы в разные места города.

Когда небольшой отряд приблизился к зданию, занятому революционным штабом, он был встречен выстрелами из окон и из-за ограды, окружавшей здание.

Сейчас же орудия были выдвинуты на позицию, отряд развернулся для атаки. N. попросил генерала Синицкого, прежде чем начать действовать, разрешить ему, N., пройти вперед и переговорить с бунтовщиками. «Да ведь вас убьют!» – «Разрешите, ваше превосходительство, попробовать. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Рискнуть же стоит. Если дело удастся, то не будет пролито много крови». Синицкий согласился.

N. в сопровождении горниста, как парламентер, пошел вперед. Его пропустили. Так и осталось точно не выясненным, что N. говорил бунтовщикам (на последующем дознании, произведенном через два дня, некоторые студенты и рабочие показали, что N. доказал им всю глупость и нелепость сопротивления), но факт тот, что через полчаса он вернулся и доложил Синицкому, что засевшие согласны, оставив оружие в занимаемом ими здании, выйти; что условием становится лишь то, чтобы их не арестовывали (кроме находящихся там нескольких солдат, которые сдаются без всяких условий), а отпустили сейчас же по домам; что если это условие будет принято, то сейчас же революционный штаб отдаст распоряжение прекратить забастовку и к завтрашнему утру в Харькове будет восстановлен полный порядок.

Синицкий сначала хотел протестовать и «забрать» в плен революционный штаб, но N., пользуясь своим авторитетом, «как адъютант командующего войсками, снабженный особыми полномочиями», настоял на принятии условий, выработанных им с революционерами.

К утру действительно в Харькове установился полный порядок, а адъютант Сухомлинова, получив в свое распоряжение паровоз, выехал навстречу командующему войсками. На другой день все харьковские власти и почетный караул встречали Сухомлинова на вокзале. На вопрос Сухомлинова: «Как у вас дела?» – генерал Синицкий и губернатор ответили, что в Харькове восстановлен полный порядок. Обойдя почетный караул, Сухомлинов пригласил к себе в вагон Синицкого и губернатора. «Ну, рассказывайте подробно, что и как у вас происходило в Харькове», – спросил Сухомлинов Синицкого.

Синицкий на это весело ответил, что он вряд ли может что-либо добавить к докладу, который штаб-ротмистр N. сделал генералу Сухомлинову, и затем добавил: «Должен по совести сказать, что благополучным исходом мы здесь всецело обязаны вашему адъютанту». – «Моему адъютанту? Какой такой штаб-ротмистр N.? Я ничего не понимаю!» – сказал Сухомлинов. Выяснилось, что такого адъютанта у Сухомлинова не было, и он никого в Харьков не посылал. Розыски штаб-ротмистра N. никакого результата не дали. Выяснилось, что он поехал на паровозе до какого-то небольшого города и затем куда-то исчез. В связи с появлением N. в Харькове строились различные предположения, высказывалась даже мысль, что он сам какой-то крупный революционный деятель, которому благодаря своему «революционному положению» удалось так легко ликвидировать харьковское восстание, которое почему-либо руководители революционного движения не сочли выгодным продолжать.