В 1926–1927 годах «Долг Родине» был постепенно преобразован А. А. Зайцовым и К. А. Фоссом во «Внутреннюю линию» — тайную контрразведку РОВС, имевшую филиалы и агентуру в семнадцати странах. К ней Н. Э. Бредов, судя по всему, либо уже не имел отношения, либо его участие было глубоко законспирировано. Роль генерала как одного из создателей контрразведки РОВС еще ждет своего исследователя.

В 1933–1935 и 1943 годах Николай Эмильевич возглавлял еще одно подразделение 3-го отдела РОВС — Софийский отдел Общества русских офицеров Генерального штаба. Организация была небольшой, в нее входили генерал-лейтенанты Ф. Ф. Абрамов, Ф. С. Рерберг, А. И. Жнов, генерал-майоры А. В. Арцишевский, Ф. Э. Бредов, М. М. Зинкевич, В. П. Никольский, полковники П. А. Бородаевский, А. П. Петренко и П. К. Ясевич. Со многими из них Николай Эмильевич был знаком еще по Великой войне (например, с Ф. С. Рербергом они вместе состояли в Киевском центре Добрармии). Деятельность общества сводилась к организации докладов на военно-исторические и политические темы. Так, в 1935 году после маневров Киевского военного округа Общество русских офицеров провело подробный анализ этих маневров. Как пояснял сам Николай Эмильевич, «изучение устава Красной Армии, разбор Киевских маневров и другие аналогичные доклады для нас, военных людей, представляли чисто профессиональный интерес. Это не что иное, как стремление держать себя в курсе событий в Советской России»[452]. Сам он выступил в обществе с единственным докладом «Шестимесячная защита Шипки». Как вскоре оказалось, это знаменитое по событиям Русско-турецкой войны 1877–1878 годов село в центре Болгарии сыграло в судьбе генерала особую роль.

Осенью 1937 года в жизни 64-летнего к тому времени Николая Эмильевича произошли крупные перемены. Он получил предложение возглавить оставшийся после смерти генерал-майора Ф. П. Инютина[453] без руководства приют для инвалидов и хронических больных Российского общества Красного Креста в селе Шипка. Ему снова, как и в начале 1920 года, были вверены судьбы тех, кто уже не мог бороться сам, — беспомощных калек и тяжелобольных, заброшенных в Болгарию волею судеб. На пять лет Шипка стала для генерала домом. Как следует из архивных документов, в приют он прибыл 1 сентября 1937 года, причем при медицинском освидетельствовании сам был признан инвалидом[454].

Приют Красного Креста в Шипке, основанный в декабре 1923 года, входил в тройку крупнейших русских инвалидных домов Европы, в нем постоянно жили 120–130 человек. В одном с ним здании размещался созданный в 1928 году Шипкинский инвалидный дом, рассчитанный на 100 человек и подчинявшийся Союзу русских инвалидов в Болгарии; отношения между двумя этими приютами, несмотря на аналогичность задач, были натянутыми, и генералу не раз приходилось улаживать возникавшие между администрациями недоразумения. Население приюта состояло из тяжелораненых на фронтах Первой мировой и Гражданской войн отставных генералов, офицеров, военных чиновников, солдат, казаков, членов их семей, немногочисленных гражданских беженцев. Им были отведены помещения в постройках, возведенных в начале XX века и примыкавших к красивейшему храму-памятнику Рождества Христова, посвященному памяти героев Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Сейчас все эти здания принадлежат монастырю Болгарской православной церкви «Рождество Христово», но, к сожалению, пустуют и медленно разрушаются.

Жизнь в Шипке резко отличалась от софийской. После шума столицы — величественная тишина Балканских гор, вместо 400-тысячного города — двухтысячное село, каждый десятый житель которого был русским инвалидом. Русские и болгары жили между собой дружно, в Шипке еще в 1920-х начали возникать смешанные семьи. Среди инвалидов было немало участников Бредовского похода, встречались и те, кто помнил освобождение Киева. Иногда к Николаю Эмильевичу приезжали погостить дети; кроме того, в приюте постоянно жила племянница его жены, Наталья Михайловна Папа-Федорова.

На должности заведующего приютом Николай Эмильевич встретил известие о начале Второй мировой войны, весть о нападении Германии на Советский Союз. Среди эмигрантов (в 1940 году в Болгарии насчитывалось 18 397 русских) отношение к этому событию было различным. Многие надеялись, что Германия и ее союзники разгромят Красную армию и свергнут советскую власть, после чего можно будет вернуться домой. Другие с самого начала не испытывали никакого сочувствия к гитлеровской авантюре, предрекали ей крах и желали победы пусть Советской, но все же России. Третьи восприняли новую войну как продолжение Гражданской и были готовы сражаться с большевизмом на любом фронте, не только русском. Такие записывались в Русский охранный корпус (далее — РОК), формировавшийся с сентября 1941 года в Югославии и действовавший там главным образом против партизан-коммунистов Иосипа Броз Тито, иногда против четников Драголюба Михайловича, а на заключительном этапе войны также против Красной армии, армий Румынии и Болгарии. До ноября 1942 года корпус представлял собой фактически автономное соединение, где сохранялись звания и чины, которые их обладатели имели в русской армии, а в качестве обмундирования использовалась югославская форма. В РОК записывались русские эмигранты из разных европейских стран — от Франции до Латвии. Из Болгарии в корпус в марте 1942-го — январе 1943 года вступило около двух тысяч человек, около трети пригодных к военной службе эмигрантов-мужчин (из них были целиком сформированы 3-й и 4-й полки РОК). Начальником штаба, а со временем и командиром РОК стал старый знакомый и бывший подчиненный Николая Эмильевича, в 1921 году сравнявшийся с ним в чине, генерал-лейтенант Б. А. Штейфон, произведенный также в генерал-лейтенанты вермахта. А младший брат Н. Э. Бредова, генерал-майор Федор Эмильевич, отправился в корпус одним из первых и занял в РОК должность командира 5-й юнкерской роты 2-го батальона 3-го полка (там же служил его сын Ростислав). В РОК оказалось много и других давних знакомых Бредова и по Софии, и по Гражданской войне, и сложно допустить, что Штейфон, младший брат, племянник и другие близкие люди никак не пытались привлечь Николая Эмильевича к делу создания корпуса. Однако никаких документальных свидетельств того, что генерал согласился на это, нет, он по-прежнему выполнял обязанности заведующего Шипкинским приютом.

В начале 1940-х годов Болгария оказалась в странном положении — она была официальной союзницей нацистской Германии, но войну СССР так и не объявила, так как, по убеждению царя Бориса III, сражаться против русских его армия просто не стала бы. Тем не менее под давлением Берлина контроль за русскими эмигрантами усилился, а поддержка, им оказываемая, сократилась. В 1941 году приют для инвалидов и хронических больных был переименован в Государственный приют для инвалидов и больных иностранцев и передан из ведения Российского Красного Креста под управление Министерства иностранных дел и исповеданий Болгарии. В 1942 году Н. Э. Бредов оставил должность заведующего приютом и переехал к дочери Ольге и ее мужу Андрею Янишевскому в Софию — в Лозенец, на бульвар Князя Симеона Тырновского, 8, где находился агрономический факультет Софийского университета; в здании факультета действовал Геологический институт, который предоставил Янишевским квартиру (современный адрес — угол бульвара Драгана Цанкова и улицы Добри Войникова, в здании находится биологический факультет Софийского университета Святого Климента Охридского).