– Представь его без бороды, – подсказал Клайв. Алисе надоели эти ребусы, и она пошла искать Блайта.

– Как же так? – пролепетал Сэм.

– Это он, – сказал Терри. – Он и никто другой.

Сэм мысленно удалил бороду с лица барабанщика, и запах осеннего леса тотчас прорвался к нему сквозь табачный дым и пивной угар паба. Ошибки быть не могло. Теперь он видел его в скаутском берете с повязанным шейным платком.

– Это значит… Это значит…

– Да, – сказал Терри.

– Да, – сказал Клайв. – Значит, он в ту ночь оклемался и вылез из дупла.

– Что случилось, ребята? – спросил, подходя к ним, Блайт. Он периодически угощал их пивом за счет заведения и сейчас как раз держал поднос с тремя пенящимися кружками. Рядом стояла Алиса, с подозрением поглядывая на троицу. – Можно подумать, вы только что увидели призрак.

– Что вы знаете об этой группе? – быстро спросил Сэм.

Блайт пожал плечами:

– Не так уж много. Я нашел их в дайджесте и договорился обычным порядком. Ударник сказал, что он родом из этих мест, но не был здесь уже несколько лет.

Трое ребят оторопело молчали. Органист приглушил звук и, наклонившись к микрофону, начал представлять публике музыкантов.

– Чез Майерс, бас-гитара…

Вежливые хлопки зала вдохновили Чеза на нудное басовое соло при смолкших органе и ударных.

– Тули Белл за ударной установкой…

Вновь послышались хлопки. Тули растянул в улыбке щербатый рот, в котором недоставало одного клыка, и отпраздновал свой миг славы, от души пробежавшись палочками по инструментам.

– Эй, ты куда? – крикнул Блайт Сэму, стремглав бросившемуся вон из зала. Клайв и Терри последовали за ним.

– А как же пиво? – летел им вдогонку удивленный возглас Блайта.

Перед пабом на небольшой лужайке стояли грубо сработанные деревянные столы со скамейками, где в хорошую погоду располагались любители возлияний на свежем воздухе. Сэм упал между столами, ткнувшись лицом в сырую траву. Плечи его тряслись.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Терри.

– Сэм, перестань, – сказал Клайв.

Однако Сэм не рыдал. Он беззвучно смеялся.

Затем он всхрапнул, как конь, и беззвучный смех вырвался наружу полногласным хохотом. Он перевернулся на спину, дрыгал ногами в воздухе и хохотал, как буйнопомешанный. Терри подхватил смешинку и растянулся рядом с ним, обняв Сэма здоровой рукой. Клайв упал на них сверху, и вот уже все трое катались по траве, оглашая окрестности сумасшедшими воплями.

На улицу вышли Блайт и Алиса. Когда они открыли дверь, изнутри донеслись звуки блюзовой кульминации, завершившейся бесхитростной тарелочной дробью. Мысль о Тули, самозабвенно лупящем по тарелкам, ввергла их в настоящую истерику.

– Чем это вы обширялись? – неодобрительно поинтересовался Блайт, но лишь спровоцировал новый взрыв дикого хохота. Они задыхались и хватались за животы.

– Хватит! – взвизгнул Терри. – Стойте!

– Не могу, – выдохнул Клайв. – Неееееее…

– Ууу-хух-хууу!… – завывал Сэм.

– Парни, мне это не нравится. Я серьезно. С наркотой шутки плохи.

С этими словами Блайт повернулся и ушел в паб. Алиса осталась ждать, когда ее друзья успокоятся. Наконец они начали подниматься с травы, держась друг за друга, как сраженные усталостью бегуны-марафонцы.

– Ну так что? Расскажете вы мне, в чем дело, или нет?

Сэм посмотрел на Алису. Отчасти восстановив дыхание, он простонал:

– Барабанщик. Это Мертвый Скаут.

И истерический хохот грянул вновь.

Таким образом, долгое время считавший себя убийцей Сэм в одночасье перестал им быть. По сему случаю он испытывал громадное облегчение. Что до Терри и Клайва, то им первый месяц этого лета казался особенно стремительным и бурным, сумасбродней всех предыдущих июней, и одновременно светлым, радостным и многообещающим. Если Алиса корпела над книжками, готовясь к сдаче последних экзаменов, то ребята чувствовали себя так, словно с них спали тяжкие цепи, годами сковывавшие свободу движений и стеснявшие грудь.

Впрочем, для Сэма это было справедливо лишь отчасти, ибо самая тяжелая и мрачная из оков все еще висела на нем.

Избавившись от страха наткнуться на труп, Сэм стал получать большое удовольствие от прогулок по лесу. Он с точностью установил место, где все это происходило, и пришел к выводу, что Тули всего лишь потерял сознание, когда они запихивали его в дупло. Очнувшись позднее, он отправился домой зализывать раны, а потом сбежал в Лондон, как и предполагал его кореш Лэнс. В тот вечер Клайв, Терри и Сэм, придя в себя после приступа смеха, намеренно завязали беседу с Тули, чтобы проверить, узнает он их или нет. Терри даже угостил барабанщика пинтой пива. Все трое согласились, что Тули как-то странно поглядывал на Сэма, когда тот помогал вытаскивать из клуба и загружать в фургон инструменты и аппаратуру группы. По завершении погрузки он бросил на Сэма последний взгляд, склонив голову набок, как озадаченный барбос, однако ничего не сказал и забрался в фургон, увезший «Явных шпионов» обратно в Лондон.

А вскоре Лондон вернул Редстону еще одно блудное дитя. Чарли и Дот наконец-то выяснили суть Линдиной проблемы – благодаря телефонному звонку одного из столичных медицинских светил. По его словам, Линда страдала от переутомления, и он рекомендовал их дочери какое-то время пожить в спокойных домашних условиях, где ей будет обеспечен хороший уход.

– Переутомление? – только и смог переспросить Чарли.

– Мне не нравится термин нервное расстройство, – сказало деликатное светило. – Но в данном случае это одно и то же.

Чарли и Дот встречали Линду на вокзале в Ковентри. Дот разрыдалась, увидев ее выходящей из вагона. Болезненно худая, с волосами, безвольно свисающими вдоль впалых щек, она ступила на платформу, с трудом волоча за собой тяжелый чемодан. Что Лондон сделал с Линдой? Глаза ее потускнели, кожа утратила былую восхитительную гладкость. Она выглядела постаревшей и в то же время напоминала тощую девчонку-подростка. С трудом проглотив комок в горле, Чарли шагнул вперед и обнял дочь.

Взяв на себя командование, он отобрал у Линды чемодан и повел ее и Дот через шумный суетливый вокзал к своей машине. Родители не задавали никаких вопросов, следуя совету местного терапевта, под чье наблюдение была передана пациентка. А спустя неделю на имя Чарли прибыл счет от лондонского врача. Взглянув на цифру, он остолбенел.

– Что там такое? – спросила Дот.

– Так, пустяки.

Несколько дней Чарли предавался размышлениям. Он прикинул, что, если продать машину и добавить вырученные деньги ко всем их сбережениям, это покроет примерно половину требуемой суммы. Наконец он добрался до записной книжки Линды и нашел в ней телефон Дома мод Пиппы Гамильтон.