грабить убитых и, найдя тела Саула и Ионафана, варварски надругались над ними и затем повесили их на стенах города Вефсана. Такой позор возбудил дух жителей города Нависа Галаадского, которые, помня оказанное им некогда благодеяние Саулом, сделали отважный набег, сняли царственные тела со стены, сожгли их, кости похоронили в своем городе под дубом и в память погибшего царя постились семь дней, выказав таким образом редкую добродетель благодарности к павшему царю.

Весть об исходе битвы гелвуйской скоро дошла до Давида. Один молодой амаликитянин, захватив венец и запястье Саула, поспешил к Давиду, надеясь обрадовать его вестью о смерти царя и, чтобы увеличить свою предполагаемую награду, даже ложно заявил, что он сам приколол его. Но Давид пришел в ужас от этого святотатства и велел предать амаликитянина смерти за то, что он поднял руку свою на помазанного царя, и сам с окружающими своими горько оплакивал не только своего друга Ионафана, но и злополучного царя Саула. Скорбь его выразилась в вдохновенной песне: «Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих! как пали сильные, погибло оружие бранное! Саул и Ионафан, любезные и согласные в жизни своей, не разлучились в смерти своей… Дочери израильские, плачьте о Сауле, который одевал вас в багряницу с украшениями… Сражен Ионафан на высотах твоих. Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской. Как пали сильные, погибло оружие бранное!..» Песнь эта сделалась историческим памятником, и петь ее научился весь народ.

Так закончилось царствование первого царя израильского народа. Жизнь Саула распадается на два периода, из которых первый представляет собой жизнь его с Богом и второй — жизнь без Бога. Первый период поэтому служит обнаружением лучших качеств его души — смирения, упования на Бога, послушания воле Божией, за которыми следовали успех и победы. И за этот период он немало сделал для политического возвышения своего государства. Иноземное иго было свергнуто, и окружающие хищнические народы понесли тяжкие поражения, заставившие их отказаться от расхищения царства избранного народа. Но во втором периоде явно берут перевес его худшие качества — высокомерие, самонадеянность, непослушание, за которыми, в свою очередь, неизбежно следовали неурядицы во внутреннем управлении, отвержение, тоска, суеверие, поражения, отчаяние и самоубийство. Во всем этом он был зеркалом своего народа и своей судьбой еще раз преподал глубокий урок, что избранный народ должен полагать свою силу не в человеке, хотя бы он был и царь, но единственно в Боге, который один их помощник и покровитель и без него они неизбежно станут беспомощной и жалкой добычей своих нечестивых соседей. Этот урок глубоко запечатлелся в душе Давида, который теперь беспрепятственно мог выступить в качестве царя израильского народа.

XXXIII. Царствование Давида. Завоевание Иерусалима. Перенесение ковчега Завета, победоносные войны и мысль о построении храма

Во время своей изгнаннической жизни Давид уже считался многими прямым и законным преемником Саула, и потому по смерти последнего колено Иудино не замедлило провозгласить его царем, лишь только он вступил в пределы этой земли. Но оставались приверженцы и у Саула, и этим воспользовался приближенный его полководец Авенир, который при помощи жителей Галаада объявил царем Иевосфея, одного из сыновей Саула, и власть его признана была одиннадцатью коленами. При таких обстоятельствах стала неизбежной междоусобная война, которая с переменным счастьем продолжалась около пяти лет. Но перевес, видимо, клонился на сторону Давида, тем более что между Авениром и Иевосфеем скоро возникли несогласия, которые повели даже к переходу Авенира на сторону Давида, где он, однако же, был убит военачальником последнего Иоавом в отмщение за убийство его брата Асаила. Сам Иевосфей скоро был убит своими приближенными, которые в надежде получить награду от Давида принесли ему даже голову вероломно убитого ими царя. Но Давид с истинно царственным великодушием голову Иевосфея предал погребению, а убийц его казнил смертью.

По смерти Иевосфея у Давида не было больше соперников, и главы всего народа невольно обратились к нему. Представители всех колен собрались в Хеврон и, перечислив заслуги Давида для страны, торжественно провозгласили его царем над всеми коленами, после чего он окончательно был помазан на царство. В лице его народ израильский приобрел себе своего величайшего царя. Ему было тридцать лет от роду. В войне он уже приобрел громкую, всенародную известность своей знаменитой борьбой с Голиафом, которая вместе с другими его подвигами воспевалась в народных песнях, столь возбуждавших мрачную зависть Саула. При своей страннической жизни в качестве изгнанника он прошел всю страну вдоль и поперек, близко ознакомился с жизнью не только своего собственного народа, но и ближайших соседей, у которых ему не раз приходилось искать себе убежища. Во время тяжкой школы испытаний он научился ценить жизнь не с высоты отдаленного царского престола, а в ее действительных нуждах и потребностях, быть милостивым и сострадательным к простому народу, равно как и великодушным к своим врагам. Но более всего перенесенные им испытания научили его всецелому упованию на Бога и еще более воспламенили в нем тот дух религиозности, который и выразился в его дивных боговдохновенных песнях — псалмах, дышащих безграничным упованием на промысл Божий. Такой царь не мог не пробудить сочувствия в народе, и около него быстро образовалось большое войско, начальники которого всецело отдали себя в распоряжение Давида.

В Хевроне Давид царствовал семь лет. За это время он пришел к убеждению, что для утверждения царской власти в стране ему необходима столица, которая, не принадлежа никакому колену в отдельности, могла бы служить общей столицей для всего народа. Для этой цели Давид наметил одну сильную крепость на рубеже между коленами Иудиным и Вениаминовым, которая, несмотря на все усилия израильтян, отстаивала свою независимость и доселе принадлежала иевусеям. Это именно Иерусалим, который не только занимал сильное естественное положение на горе, возвышающейся на 2610 футов над уровнем моря, но и укреплен был, кроме того, неприступными стенами. Давид, полагаясь на мужество и патриотизм своего храброго войска, решился во что бы то ни стало взять эту гордую твердыню и объявил, что первый, кто водрузит знамя Давидово на стенах Иерусалима, будет сделан военачальником всего его войска. Честь эта выпала храброму Иоаву. Крепость была взята, и Давид основал в Иерусалиме свою царскую столицу, назвав ее градом Давидовым. Благодаря своему великолепному положению на Сионской горе, господствующей над всей окрестностью, Иерусалим с возвышением его на степень столицы начал быстро стягивать к себе иудейское население;