– Да ничего интересного... – Лейтенант пожал плечами. – Погода, говорит, хорошая. И мужики им наши очень нравятся. Орлы мы, говорит. Особенно такие, как ты, Петя. Если б тебе, говорит, Петя, еще мозги в твою голову засунуть, ты бы на Западе за принца сошел.

– Ладно шутить... – Милиционер Петя махнул рукой, говорил вполголоса. – Вон та классная девчонка. – Он показал глазами на Леку. – С ней бы я поговорил. По-английски. Девочка – супер! Худющая только.

– Это у них диеты такие. Не жрут ничего.

– Чё делать-то будем?

– Да ничего! Пускай чешут себе. А то у меня уже голова трещит. И так ясно, что это не те, кто нам нужен.

– А парень-то, который с ними? Вроде похож маленько.

– Сейчас мы его проверим...

– Вуменс, ю гоу! – Лейтенант снова обаятельно улыбнулся, развел руками, приглашая к выходу. Когда Дема проходил мимо него, душка-милиционер придержал его за рукав. – А вы? – сказал он. – Тоже из Ю-Эс-Эй? Фамилия ваша как?

– Ye, – произнес Демид, даже не делая попытки улыбнуться. – I am from ass, old fellow [Да. Я – из задницы, приятель (англ.).]. – Он почесал переносицу, пытаясь вспомнить какую-нибудь фразу на испанском. – Y, hablando de este modo, cerro tras si la puerta у echo a andar por la escalera abajo [И с этими словами он закрыл за собой дверь и стал спускаться вниз по лестнице (исп.).].

Маленькая брюнетка обернулась и бросила на него заинтересованный взгляд. Не была она похожа на стопроцентную лесбиянку, хоть ты тресни!

– Гуд бай, Америка, – сказал лейтенант. – Жалко, нашего языка не понимаешь, парень. Рассказал бы чего интересненькое, как у вас люди живут. Интересно, которая из этих бабенок твоя?

– Veremos [Увидим (исп.).], – сказал Дема. И отдал честь двумя пальцами, на американский манер.

Свечерело уже изрядно. В синем полумраке зажглись первые фонари. Стояли самые долгие дни лета, а значит, время было уже ближе к одиннадцати. Автобусы уже не ходили. Впрочем, какие автобусы? Иностранцы, кажется, не ездят на автобусах.

Лека и три иностранные дамочки стояли тесной кучкой и что-то живо обсуждали на английском. Наверное, что-нибудь розово-голубое.

– Se ve que tu hablas en Espano, Ivan? [Ты, оказывается, говоришь на испанском, Иван? (исп.)] – Маленькая брюнетка тронула Демида за руку.

– Un poco. Y mi nombre no es Ivan. Ademas, mi amiga no es lesbiana. [Немного. И я не Иван. Кроме того, моя подружка – не лесбиянка (исп.).]

– Я догадалась.

– Кто-нибудь из них говорит на испанском?

– Никто. Они – тупые янки.

– А ты?

– Я – испанка.

– Наверное, тоже тупая, если связалась с ними. Как тебя зовут?

– Лурдес. Меня зовут Лурдес.

– Мы в большой опасности, Лурдес. Ты хочешь мне помочь?

– Да. Но что я могу сделать здесь, в чужой стране?

– Сейчас ты скажешь им пару слов. Ты скажешь им то, что сейчас скажу тебе я.

Демид приблизил губы к уху девушки и начал медленно, подбирая испанские слова, объяснять ей свой план. Дневная жара спала, и ласковый ветерок с недалекой Волги мягко шевелил темные волосы Лурдес.

Демид очень любил это время суток. Багровые отсветы солнца, утонувшего за далекими холмами. Добрый шепот лип, желтый отблеск фонарей на умытом асфальте. Ему так хотелось брести сейчас домой, в свою комнату, где так давно он не был, брести не спеша, вдыхая ночной свежий воздух и загадочно улыбаясь редким прохожим.

Но нет. Нет. Они были в опасности. Разговор с двумя милиционерами в вагоне – это так, ерунда. Детский лепет. Это, конечно, не профессионалы. Не те профессионалы, которых стоит бояться.

Его легко выпустили из города. Можно сказать, выпихнули со злорадным удовольствием. Но обратный путь ему был закрыт.

На вокзале был человек. Профессионал. Хоть один, но был. Не мог не быть. Демид не видел его, не мог опознать в толпе пассажиров, и это настораживало его еще больше. Ловушка медленно смыкала свои створки, чтобы захлопнуть их с резким лязгом, не оставить шанса на выход. Демиду нужно было просчитать каждое свое действие, насколько это было возможно, с учетом всех вероятных вариантов развития ситуации. Или не рассчитывать вообще ничего. Положиться на интуицию, на быстроту реакции. И на везение.

Когда-то его считали везунчиком. Сейчас бы Демид о себе такого не сказал.

– Ты поняла? – спросил он Лурдес.

– Да.

– Тогда вперед!

Лурдес подошла решительным шагом к своей подружке – «асфальтоукладчице».

– Тельма, – сказала она по-английски, – ты любишь приключения? Я знаю, ты всегда любила влезть в какое-нибудь дерьмо.

– Да, детка. – Тельма положила свою могучую лапу на розовую попку Лурдес и прижала ее к себе. – Помнишь, тогда, в этом fuckin Уругвае? Как мы драпали от этих fuckin копов? Я вмазала в баре в морду кому-то не тому. Он приставал ко мне, скотина. Он оказался троюродным братом местного начальника полиции. У них у всех там по миллиону троюродных братьев, у этих fuckin уругвайцев. Мы еле сбежали. Я успела поменять колесо за минуту до того, как эти обезьяны умудрились завести мотор своего разваливающегося «шевроле», fuckin «шевроле», древнего, как моя мамочка. Мы сбежали.

– Прекрати меня щупать, – прошипела испанка. – Нам же сказали, что здесь это не разрешено. Иван говорит, что нам сели на хвост. Их узнали. Полиция узнала Ирину. И они уже узнали тебя. Ты забыла, как наскандалила в этом little town? [Городишке (англ.).] Как он называется? Суздаль?

– Суздаль. Это недалеко отсюда. Меня отпустили тогда. Дурацкий городишко. Нормальной «травки» и то не достать!

– Тебе ничего не простили. Нужно смываться.

– Берем такси.

– Такси не годится, – встрял Демид. – И убери лапу с задницы Лурдес, Тельма, тебе же сказали.

– Мне нравится этот парень, – сказала Тельма хриплым голосом. – Хотя он и скотина. Когда я напьюсь, Иван, я высеку наскальную живопись на твоей морде.

Но руку все же убрала.

– Такси не годится, – повторил Демид. – Мы не влезем туда вшестером. Нам нужно что-то побольше.

Все уже отвлеклись и слушали их, напряженно блестя глазами в полумраке. Ситуация возбуждала их, полуженщин-полумужчин, искателей приключений. Они не брыкались, не качали права. Они уже навидались кое-чего в России. А Тельма в рыжем жилете оказалась не только асфальтоукладчицей, но также и матерщинницей, и любительницей мордобоя. Это было хорошо. Лишь бы только ее чрезмерная активность не начала работать против них.

– Что ты задумал? – Лека перешла на русский.

– Вон там, на стоянке, стоит джип. «Ниссан-патрол», черт бы его брал. Ненавижу «ниссаны». Дохлая машина. Дохлая и дорогая. Но в данном случае подойдет. Подойди к водителю. Притворись иностранкой. Говори с жутким акцентом. Сули ему золотые горы, соглашайся на все. Лишь бы он нас повез. Скажи, что поедем на автозавод. И еще. – Он схватил за рукав Леку, уже рванувшую к стоянке. – Я должен сидеть рядом с водителем. А эту девушку с отбойным молотком, – он кивнул на Тельму, – посадишь сзади от водилы.