Реорганизуя финансовую сторону Эрбланда, Максимилиан прежде всего думал об армии, чему есть масса доказательств. По расчетам австрийского ведомства, налоговая сумма соответствовала месячному жалованью 5000 пехотинцев, то есть 20 000 флоринам. Документы, которые должны были оценивать состояние стран, как в людях, так и деньгах составляли Defensivordnung; что-то вроде военного министерства, Kriegskammer, объединял отделы, ответственные за военные дела. Максимилиан сильно интересовался техническими нововведениями; в арсенале Инсбрука, по модели которого организовывались и другие города, насчитывались сотни артиллерийских орудий. Этот рыцарь, гордившийся тем, что участвовал в кавалерийских атаках, смог понять, что пехота готова стать королевой сражений; он старался некоторым образом пожаловать ей дворянские грамоты, когда он прошел, раненный в плечо, пешком по улицам Брюсселя, рядом с сапожником из Аугсбурга, ставшим военачальником. Ландскнехты не были больше презираемой пехотой; понятно, что они восхищались правителем, который их считал своими братьями по оружию и допустил в общество Святого Георгия, созданное, чтобы заботиться о мужественных солдатах, вне зависимости от того, голубая у них кровь или нет.

Благодаря тому, что ему завещал отец и тому, что ему принес его брак с дочерью Карла Смелого, Максимилиан построил здание, которое очень хорошо смотрелось. Конечно, у него были свои недостатки; и прежде всего, их финансовое управление было не лишено их, возможно, потому, что оно возникло совсем недавно и не могло вернуть в государственную казну столько денег, сколько было нужно. Но можно ли упрекнуть Максимилиана в чрезмерных тратах? Он не был князем, равным другим. Его дом сохранял стратегическое положение особого значения; он этого хотел, он не мог оставаться вне этого поприща. Действительно, с тех пор как Франция поправила свое положение, ухудшившееся в результате недавней Столетней войны и гражданской войны арманьяков против бургундцев, дипломатические игры усложнились. Всехреистианнейший, казалось, был способен укрепить свое господство; его повторявшиеся походы за Альпы, в «грозовую область Европы», показывали, что у него было много сил, чтобы не чувствовать себя замкнутым у себя на родине. Его противники боялись его в достаточной мере, чтобы соединить свои силы против него, но настолько не доверяли друг другу, что эти союзы часто бывали разбиты. Великий турок не наводил больше такого ужаса, чтобы после поражения в Константинополе в 1453 г. остатки христиан не могли ему противиться общими силами. Немыслимо было не принимать участия в этих переговорах и этих кампаниях, но противиться им, не имея соответствующих средств, это значило подвергнуться унижению. Максимилиан, король римлян, не мог так рисковать. То, что ему давали земли Эрбланд, вынуждало его участвовать во всем этом; таким образом, он пытался получить от империи дополнительные средства, в которых очень нуждался.

Максимилиан, которого его отец заставил избрать Римским королем в 1486 г., имел право после смерти Фридриха отправиться в Рим, чтобы получить там и корону и звание императора. Но политическое положение на полуострове было таким, что без армии, способной преодолеть множество преград, было невозможно войти в Вечный город. Максимилиан никогда не проходил вдоль течения реки По. В 1508 г. убедившись еще раз в намерении венецианцев его остановить, он провозгласил себя imperator electus,[29] подчеркивая тем самым, что он придет принять обряд коронации, когда у него на это найдется время. Времени у него так и не нашлось. Это решение, обусловленное обстоятельствами, окончательно определило условия получения империи. Карл V короновался в Болонье в 1530, г., но его случай был исключением, которое лишь подтверждает правило; все его преемники последовали примеру Максимилиана: они брали титул императора, не обращаясь к святому отцу с просьбой их короновать. Выбор, который в свое время сделал Карл IV, был подтвержден: драматические взаимоотношения былых времен, существовавшие между империей и папством, в достаточной мере поутихли. Тем более удивительно видеть Максимилиана, посвящающего много времени подготовке небывалого действа. В пять этапов он вознамерился взойти на трон Святого Петра. Таким образом, правитель, который решительно и полностью отнял титул императора из власти папы, мечтал соединить обе функции в одном человеке — в себе! В 1511 г. болезнь Юлия II и французские амбиции, которые обнаружил «тайный совет» Пизы, подтолкнули Максимилиана разработать вплоть до финансирования процедуру, в конце которой он увенчал бы себя тиарой. Но он единственный принимал это дело всерьез; Фуггер, который должен был оплатить церемонию, был увлечен этой экстравагантной идеей не больше, чем епископы.

Императорского достоинства было достаточно, чтобы воспринимать Максимилиана как партнера, с которым другие короли Европы могли разговаривать на равных; в принципе, по крайней мере, так как от них не ускользнуло, что этот титул приносил больше почестей, чем полномочий. Максимилиан совсем не пренебрегал этими почестями; он стремился поднять свой престиж и заявлял где только можно и как можно чаще, что империя своим существованием обязана ему. Он широко пользовался услугами типографии, которая в стране Гутенберга явилась очень эффективным средством для распространения информации. «Белая книга» оправдала войну, объявленную императором Венеции. На отдельных страницах распространялись тексты популярных песен, которые по-своему комментировали предписания правителя. В то время, когда триумф гуманизма распространился и среди правящих кругов, Максимилиан, по примеру Карла IV, принялся раздавать лавры знаменитостям, известным изысканностью или научной значимостью своих работ. Он убедил писателей в своей набожности, не потратив практически ничего. Искусство использовалось так же, как и литература. «Триумф», иллюстрированный прекрасными рисунками Дюрера и других талантливых граверов, сделал то, на что у Максимилиана в действительности не было средств — он мог оплатить только памятник на бумаге. Музыка также была включена в эту культурную политику. Генрих Исаак написал мотет, который должны были сыграть перед делегатами съезда в Констанце в 1507 г. и который призывал немцев сражаться против турок. Максимилиан использовал темы, которые ему казались способны затронуть общественное мнение; он нагнетал страх оттоманского или французского вторжения и, чтобы подчеркнуть необходимость реформ, внушал, что прежнее положение вещей неизбежно спровоцировало бы восстание. Таким образом, в эту эпоху первые еще редкие заговоры, предваряющие крестьянское восстание 1525 г., уже беспокоили дворян и именитых граждан. Максимилиан мог использовать современные методы не только в военной сфере.

Он использовал печать, чтобы познакомить с программой, которая, думал он, могла понравиться только немцам, какое бы место в обществе они ни занимали. «Сновидение Ганса Германсгрюна», появившееся до весны 1495 г., представляет собой перечисление целей, которых правитель намеревался достичь. Это произведение было написано приближенными короля римлян, которые, без сомнения, верно доносили его мысли. Чтобы тронуть сердца читателей, они напоминали о прошлом величие империи, о славе, осиявшей ее во времена правления Карла Великого, Оттона Великого и Фридриха II, но они подчеркивали также серьезность угроз, нависших над империей, ослабленной нападениями турок и французов, и сожалели, что внутри ее границ царит беспорядок. Пришло время вручить его главе армию и деньги, в которых он нуждался, чтобы исправить тревожное положение. Должны создаваться налоговые учреждения, реорганизовываться армия, унифицироваться законодательство, сдерживаться амбиции князей.