Герцог, стараясь не подать виду, что ничего не понимает, с любопытством наблюдал за братом — пусть сам всё объяснит.

Густав же с объяснениями не торопился и вопреки своему обыкновению никогда не пить по утрам в два прыжка оказался у бара с разными экзотическими спиртными напитками, налил себе полный бокал шотландского виски и залпом осушил его.

— Брат, может, ты всё-таки объяснишь, что произошло или что должно произойти? — не выдержал Юлий.

Густав, наливая себе второй бокал виски, сказал, как отрезал:

— Юлик, готовь мешки для денег — вскоре мы станем членами клуба миллионеров, это Я тебе говорю! Тысячи бизнесменов Вены, Берлина, Парижа, Милана, а самое главное — Рурской области — сегодня утром в «Бизнес-Курьере» — газете деловых людей Западной Европы — прочтут о том, что группа инженеров, граждан тех стран, где протекает Дунай, обследовала мосты, соединяющие его берега. И что узнают капитаны индустрии Западной Европы? А узнают они вот что: состояние всех мостов оставляет желать много лучшего, однако в самом плачевном состоянии пребывают мосты Будапешта: Арпат, Маргит, Цепной и Эржабет. Четыре железных монстра, каждый из которых весит не менее, чем Эйфелева башня, то есть более восьми тысяч тонн! А если учесть, какого качества металл был использован для этих мостов, то у меня голова кругом идёт!

Я уже знаю, что нужно делать. Мы продадим все четыре моста как металлолом! Так, Юлик, бросай всё — первым же поездом выезжаем в Будапешт!

* * *

Изготовив фальшивые документы, Зильберман, Герцог и Ирма, выступавшая в роли секретаря, от имени одного высокопоставленного чиновника из венгерского правительства разослали на официальных бланках приглашения ряду крупнейших сталелитейных магнатов Европы.

Они предложили устроить круглый стол, в ходе которого необходимо было решить трудную судьбу мостов-ветеранов, ко всему прочему представлявших не только культурную достопримечательность, но и являвшихся исторической ценностью Будапешта.

Отменные психологи, Герцог и Зильберман всё рассчитали верно: гербовая бумага внушала уважение, печати выглядели подлинными, вложенные в конверты вырезки со статьей из газеты, те и вовсе были настоящими. А гостиница — место встречи — была самой дорогой в Вене, по сравнению с ней залы для переговоров в ведущих западноевропейских банках выглядели засранными курятниками, да и только!

Послание — а Густав был непревзойдённым мастером составлять их — содержало прозрачные намеки на строжайшую конфиденциальность встречи.

Словом, всё в совокупности: и приглашения, исполненные на гербовой бумаге официальных бланков правительства Венгерской республики, и декорации — роскошный «люкс» в самой дорогой гостинице Будапешта, и очаровательная секретарша — делали предстоящие переговоры непререкаемо убедительными…

* * *

Потенциальные покупатели явились в точно назначенное время, выказав таким образом свою чрезвычайную заинтересованность и решимость как можно быстрее совершить сделку.

Зильберман, Герцог и Ирма были само обаяние. Разве можно было устоять перед чарами их магической харизмы? Никто и не устоял! Достаточно сказать, что трое из собравшихся под большим секретом назначили Ирме свидание в самом дорогом ресторане Будапешта. А один из особо заинтересованных покупателей-сталелитейщиков, чтобы переплюнуть конкурентов, даже пригласил её покутить в Париже, сказав, что для этих целей в его распоряжении имеется личный самолёт…

Дальше — больше. В ходе презентации, проходившей в условиях максимальной конспирации и поэтому походившей на тайную встречу магистров масонского ордена, братья посетовали на якобы происшедшую утечку информации в средства массовой информации и в подтверждение своих слов показали приглашённым сфабрикованное ими правительственное постановление о сносе всех четырёх мостов.

Со слов Зильбермана и Герцога, этих непревзойдённых композиторов афер, выходило, что единственное, чего опасается правительство, — это нежелательного общественного резонанса.

Ещё бы! Национальное достояние Венгрии — мосты, эти выдающиеся образчики передовой технической мысли XIX века, должны закончить свой путь в сталеплавильных печах…

В этой связи Зильберман и Герцог через свою обворожительную красавицу-секретаря Ирму, как бы невзначай, подсказали собравшимся бизнесменам, что в казне венгерского правительства попросту нет денег для реконструкции шедевров европейского мостостроения. Но надо спешить, ибо если в течение года нынешнее венгерское правительство удержится у власти, то Штаты ему как своему потенциальному стратегическому партнёру денег на ремонт мостов дадут непременно…

Покупатели затаили дыхание: общий вес металлических конструкций четырёх мостов составлял около сорока тысяч тонн, а предлагаемая стартовая цена была даже ниже стоимости металлолома. О таком подарке судьбы можно было только мечтать!

Братья в один голос предложили контракт на конкурсной основе и объявили тендер, ещё раз подчеркнув, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. Никто из присутствующих не имел права нарушить обет молчания до начала демонтажа, который должен был случиться внезапно, в день, назначенный после подведения итогов тендера, дабы поставить общественность перед свершившимся фактом.

Во время беседы с коммерсантами гроссмейстеры афер через своего секретаря сделали ещё один чрезвычайно эффектный психологический ход: они намекнули присутствующим на «скудость средств к существованию скромных государственных служащих», а затем, уже в процессе сбора заявок, изображая святую невинность, получали взятки от самых расторопных претендентов.

Больше всех дал, конечно, тот, кто предлагал Ирме воздушный вояж в Париж.

Взятки братья брали, разумеется, соразмерно ставкам, принятым в среде госчиновников. Тем самым им удалось развеять последние сомнения магнатов в серьёзности подготавливаемого мероприятия.

Воротилы сталелитейной промышленности Западной Европы так никогда и не узнали, в силки каких искусных ловцов человеческих душ они попали. Пожалуй, в этом и был главный талант королей афер, Герцога и Зильбермана…

Потомив «конкурсантов» ожиданием решения, Густав и Юлий выбрали самое выгодное предложение, а Ирма на серебряном подносе принесла победителю тендера фальшивую лицензию на демонтаж всех четырёх мостов, получив из его рук чек на двадцать миллионов долларов.

Участники сделки пожали друг другу руки и расстались навсегда. В тот же день Зильберман и Герцог с дочерью обналичили чек и с врачебными саквояжами, битком набитыми стодолларовыми купюрами, убыли в Гавр, чтобы оттуда махнуть в Англию, где должно было состояться бракосочетание Ирмы и Густава. Кроме того, там можно было в безопасности переждать грозу, которая наверняка должна была разразиться вслед за разоблачением аферы.

Ирма была вне себя от счастья: в деле с продажей будапештских мостов её отец и новоиспеченный муж ещё раз подтвердили давно укоренившуюся за ними репутацию людей, по пятам которых неотступно следуют удача и деньги…