Мара погладила сына по щеке и покачала головой:

— Пусть остается.

Счастье сделало ее чуткой к желаниям других, и она предложила:

— Пойди повидаться со своими соотечественниками. Можешь побыть у них допоздна.

Кевин подавил улыбку, перешагнув через нагромождение роскошных подушек, и молча поклонился. Во время долгого перехода из Дустари Маре нечасто выпадала возможность насладиться уединением со своим рабом-телохранителем. В отличие от огромного командного шатра, разделенного на множество комнатушек, битком набитая купеческая галера, на которой они пересекли Море Крови и поднялись вверх по реке Гагаджин, оказалась совсем не приспособленной для интимных встреч. И, как ни хотелось Кевину навестить друзей-мидкемийцев, больше всего другого жаждал он наступления момента, когда можно будет вернуться к Маре.

Он сумел добиться ее любви, горячей и стойкой, но не в его силах было изменить основы цуранских понятий, и он выскользнул из парадной залы с деловитым проворством человека, выполняющего срочное поручение. Оказавшись за стенами дома, он поспешно пересек освещенное пространство. Положение любовника Мары никак не защитит его, если Джайкен сочтет, что он «лентяйничает» на работе.

Кевин старался держаться в тени, что оказалось намного более легкой задачей, когда кухни и казармы остались позади. В той части усадьбы, где располагались жилища слуг, светильники попадались реже, а в бараках рабов и вокруг них было почти совсем темно.

Музыка празднества теперь доносилась издалека и звучала настолько тихо, что не позволяла различить мелодию. Утоптанная земля изобиловала рытвинами; Кевин то и дело оступался и спотыкался, пока глаза не привыкли к темноте. Лишь слабый свет ущербной луны помогал продвигаться в нужном направлении, но наконец Кевин подошел к скоплению деревянных лачуг, и у него сжалось сердце. От его взгляда не ускользнуло, что жилища невольников удостоились по случаю праздника свежей побелки, но по сути остались тем же, чем были, — жалкими безрадостными конурами. Сидя на земле перед входами в эти лачуги, группы грязных оборванцев насыщались содержимым нескольких глиняных котелков. Они заглатывали свою долю снеди, руками выхватывая из котелков куски пищи, с такой жадностью, словно эта трапеза могла стать последней в их жизни.

Один из едоков заметил приближающегося Кевина и что-то шепнул остальным; разговоры немедленно смолкли. Все глаза обратились к прибывшему. Кто-то буркнул по-мидкемийски, что это уж точно не цуранский надсмотрщик: среди них не бывает таких рослых парней.

Тогда из открытого дверного проема одной из лачуг раздался громкий возглас:

— Чтоб мне провалиться на этом месте! Они тебя еще не повесили?!!

За этим послышался смех, и навстречу Кевину рванулся коренастый невольник в заплатанной серой рубахе.

Кевин рассмеялся в ответ и крепко обнял друга:

— Патрик! Я вижу, что и ты пока не угодил в петлю!

Патрик широко улыбнулся:

— Еще бы, старичок! Я же тут единственный, кто может держать в узде эту злодейскую банду. — Приглушив голос до едва слышного шепота, он добавил:

— По крайней мере недомерков мы в этом убедили.

С чувством внезапной неловкости Кевин выпустил Патрика из объятий. В течение трех лет он жил в окружении одних лишь «недомерков», и его покоробило это пренебрежительное прозвище. Он вдруг ощутил, что его отношение к цурани изменилось. Сейчас, видя перед собой изможденные лица соотечественников, он не мог отмахнуться от простой истины: его судьба оказалась уникальной. В обветренных, обожженных солнцем лицах друзей читалось угрюмое ожесточение, и хотя они были искренне рады, что сын их сюзерена вернулся из похода живым, никакие улыбки не могли скрыть, какая тяжесть угнетала их души.

Кевин обвел взглядом всю компанию, и радость совсем покинула его, когда он прикинул в уме, кого же здесь недостает.

— А где Брендон и Уильям из Ламута? — спросил он, всматриваясь в темные дверные проемы, словно в глубине лачуг могли скрываться и другие его соратники. — Маркус, Стивен и Генри… А два Тима? Брайен, Донелл и Дэн… где они, Патрик?

— Тут без тебя много чего произошло, старичок, — с беззлобным упреком отозвался Патрик. — Этот Джайкен — сущий дьявол, когда дело касается сокращения расходов, так что о поблажках, которых ты для нас добился от ее светлости, никто уже и не заикается. Теперь с нами обращаются так же, как и со всеми местными рабами.

— Но где же все остальные? — требовательно повторил Кевин свой вопрос.

С застывшим лицом Патрик ответил:

— У Брайена взбунтовался желудок. Его просто наизнанку выворачивало целую неделю, пока он не умер. Недомерки и не подумали послать за лекарем ради какого-то раба. Дональда убил бык… прошлой весной это случилось. Маркуса угробила лихорадка в первый же сезон дождей после вашего ухода на войну. Какая-то змея — недомерки называют ее «релли» — ужалила Тима Мейссонсона, и охранники прикончили его не моргнув глазом. А нам заявили, будто таким образом избавили его от медленной смерти.

— Это во всяком случае правда, — перебил его Кевин. — Яд релли убивает медленно и причиняет нестерпимые муки, а противоядия не знает никто.

Патрика это не убедило.

От него пахло грязью, нидрами, въевшимся потом, но Кевин ничего этого не замечал, прислушиваясь к словам друга.

— Похоже, кое-кто из недомерков хоть немного, да понимает по-нашему. Дэна услали куда-то на строительство: пронюхали, что он плотник. Мы уже год как его не видели. Сэм из Торена вспылил и ударил конвоира, и его тут же повесили… Это у них минутное дело. — Нервно оглянувшись, Патрик договорил:

— Ну а Тим Блоджет и остальные, про кого ты спрашивал, — те сбежали.

Кевин забыл обо всем.

— Сбежали?..

Патрик ухватил Кевина за запястье и с силой оттащил подальше от хижин, вдоль ограды, на берег узкого ручейка. Опасливо оглядываясь через плечо, он тихо продолжил рассказ:

— На западе, в долинах между холмами, есть лагеря бандитов. Недомерки называют их серыми воинами. Мы подслушали, как об этом толковали солдаты. Уильям из Ламута удрал, а потом прокрался к нам и подтвердил, что так оно и есть. С ним ушли Брендон, Тим Блоджет и Стивен, и от них время от времени приходят кой-какие сообщения; нам тоже удается послать им весточку.

В каменистом русле тихо журчал ручеек; слышалось стрекотание ночных насекомых. Кевин сел, плотно обхватив себя руками за плечи.

— Сбежали… — пробормотал он.

Патрик выбрал валун поровнее и тоже уселся.

— Охрана сейчас стала строже. Этот Кейок не дурак. Как только надсмотрщики смекнули, что парни дали деру, он сразу поменял порядок патрулирования и удвоил количество конвоиров, которые выводят нас на работу.

— Патрик пососал сорванную травинку, счел ее горькой и сплюнул. — Теперь удрать будет сложнее: после всего случившегося недомерки смотрят в оба. Раньше-то им и в голову не приходило, что раб может взять да и сбежать. — Он невесело хохотнул. — Вот странное дело: я прожил тут пять лет и до сих пор не могу взять в толк, как у них башка устроена.