litbaza книги онлайнПриключениеДочь маркиза - Александр Дюма

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 138
Перейти на страницу:

— И вы считаете, что Шекспир плохо говорит языком любви?

— О, напротив, сударь, его язык кажется мне столь правдивым, что, когда я читаю авторов, творивших после него, их произведения кажутся мне напыщенными, хотя, наверно, я к ним несправедлива.

Тальма изумленно смотрел на меня.

— И что же? — спросила я его.

— Я очень удивлен, видя такую трезвость суждений у молодой девушки ваших лет; если бы это не было слишком нескромно, я спросил бы вас: вы знаете, что такое любовь?

— Я отвечу вам: я знаю, что такое страдание.

— Помните ли вы на память что-нибудь из Шекспира?

— Я знаю целые куски из «Гамлета», «Отелло» и «Ромео и Джульетты».

— Вы можете прочесть мне по-английски что-нибудь из «Ромео»?

— А вы понимаете по-английски?

— Прежде чем играть эту трагедию по-французски, я играл ее по-английски.

— Я прочту вам монолог Джульетты, когда монах дает ей снотворное, чтобы она казалась мертвой.

— Я слушаю, — сказал Тальма.

Поначалу я слегка волновалась, но вскоре прекрасные стихи заставили меня обо всем забыть и я не без вдохновения прочитала монолог:

Прощайте! — Свидимся ль еще?

Кто знает!

Холодный страх по жилам пробегает

И жизни теплоту в них леденит. -

Верну их, чтоб утешили меня. -

Кормилица! — Нет!

Что ей делать здесь?

Одна сыграть должна я эту сцену.

Сюда, фиал!

Что, если не подействует напиток?

Ужель придется утром мне венчаться?

Нет! Это помешает. Здесь лежи.

А если яд монах мне дал коварно,

Чтобы убить меня, боясь бесчестья,

Когда б открылось, что меня с Ромео

Уж обвенчал он раньше, чем с Парисом?

Боюсь, что так… Но нет, не может быть:

Известен он своей святою жизнью!

Не допущу такой недоброй мысли.

А если… если вдруг в моем гробу

Очнусь я раньше, чем придет Ромео

Освободить меня? Вот это — страшно!

Тогда могу я задохнуться в склепе,

В чью пасть не проникает чистый воздух,

И до его прихода умереть!

А коль жива останусь — лишь представить

Ужасную картину: смерть и ночь,

Могильный склеп, пугающее место,

Приют, где сотни лет слагают кости

Всех наших предков, где лежит Тибальт

И в саване гниет, где, говорят,

В известный час выходят привиденья…

Что, если слишком рано я проснусь?

О Боже мой! Воображаю живо:

Кругом — ужасный смрад, глухие стоны,

Похожие на стоны мандрагоры,

Когда ее с корнями вырывают, -

Тот звук ввергает смертного в безумье…

Что, если я от ужаса проснувшись,

Сойду с ума во тьме и буду дико

Играть костями предков погребенных,

И вырву я из савана Тибальта,

И в исступленьи прадедовской костью,

Как палицей, свой череп размозжу?

Мой Бог! Тибальта призрак здесь — он ждет

Ромео, поразившего его

Своим мечом…

Стой, стой, Тибальт! — Ромео,

Иду к тебе! Пью это — за тебя![11]

Тальма слушал меня не перебивая. Когда я кончила, он не аплодировал, но протянул мне руку со словами:

— Это просто чудесно, мадемуазель. Тут как раз вошли Тереза и Баррас.

— Ах, гражданин Баррас, гражданка Тальен, — сказал он, — очень жаль, что вы не пришли чуть раньше.

— А что, урок уже закончен? — спросила Тереза со смехом.

— Да, закончен, — ответил Тальма. — Я получил хороший урок. Жаль, что вы не слышали, как мадемуазель читает стихи: мне не часто доводилось слышать такое прекрасное чтение.

— Как, бедная Ева, — сказала Тереза с улыбкой, — быть может, в тебе пропадает великая трагическая актриса?

— Мадемуазель — трагическая актриса, комическая актриса, поэт — все, для чего потребны возвышенное сердце и любящая душа. Но я сомневаюсь, что ей удастся найти во французском языке те чудесные естественные интонации, которые она нашла в английском.

— Так ты говоришь по-английски? — спросила Тереза.

— Говорит, и превосходно, — сказал Тальма. — Гражданин Баррас, вы просили меня прийти, чтобы дать совет этим дамам; мадемуазель не нужны мои уроки, не нужны мои советы; единственное, что я могу сказать ей: говорите то, что вы чувствуете, это всегда самое верное. Что до госпожи Тальен, то я попрошу ее прежде всего послушать, как читает ее подруга, а потом, если она не раздумает брать уроки, я в ее распоряжении.

— Где и когда мы будем слушать мадемуазель? — спросила Тереза.

— У меня дома, когда господин Тальма захочет.

— Завтра вечером я не занят в спектакле, — сказал Тальма. — Вы, конечно, знаете, сцену на балконе?

— Да.

— Ну что ж, я повторю ее; я не настолько уверен в себе, чтобы сыграть ее с вами, не перечитав предварительно; не приглашайте много гостей: как вы знаете, мне не очень удаются роли героев-любовников.

— Так значит, — сказал Баррас, — завтра мы все вместе ужинаем у мадемуазель?

— Нет, — возразил Тальма, — когда я играю вечером, я обедаю в три часа и ужинаю уже после спектакля.

— Ну что ж, в таком случае, мы будем все вместе ужинать у мадемуазель после спектакля.

И он дал Тальма мой адрес.

Любимый Жак, я, как могла, отдаляла ужасное признание, но я должна рассказать вам все; до завтра!

Когда я приглашала гостей, приготовлениями к их приему занимался Баррас. Никто не умел так хорошо устраивать пышные празднества во дворцах и садах, куда приглашали пятьсот человек, никто не умел так замечательно устраивать маленькие праздники, где собиралось только пятнадцать или двадцать друзей, что, по-моему, гораздо труднее, ведь надо всем доставить удовольствие, а это не просто.

Мою спальню отделяла от гостиной раздвижная перегородка; окно в глубине спальни вполне можно было принять за балконную дверь; это окно, изображавшее вход в мою спальню, было увито плющом, жимолостью и жасмином.

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 138
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?