Модель вдумчиво прочел первую страницу этого документа, сопоставляя его содержание с содержанием предшествующего и реальными событиями:

«Русское зимнее наступление сосредоточено в районах боевых действий у Волги под Сталинградом и подо Ржевом.

В ходе сражений русские, пытаясь сохранить и развить все местные успехи, понесли чрезвычайно тяжелые потери. Между Доном и Волгой в решительных контратаках были уничтожены вражеские боевые группы. Оборонительная мощь отважно сражающихся немецких войск сохранилась. Сведения, поступающие из Москвы, указывают на то, что внимание русских сосредоточено на этом зимнем наступлении: Сталин лично командовал битвами под Сталинградом и подо Ржевом.

На участке 9-й армии продолжаются ожесточенные бои. Верховное Командование Западного и Калининского фронтов считает ситуацию в очаге сражений критической — из-за неудач и потерь. Генерал Шуков <Жуков> приезжал на Восточный фронт, генерал Конев находится к западу от Белого. Очевидно, идет подготовка к переходу на более жесткий и единообразный стиль командования. С конца ноября новый штаб, поддерживающий связи с армиями и корпусами Калининского фронта, в также с правым флангом Западного фронта (с 20-й, 31-й и, предположительно, 30-й армиями), расположился неподалеку от Торопца. В этой связи впервые замечено прямое сообщение между штабами фронтов и 1-ми 3-м механизированными ударными корпусами, а также между 2-м гвардейским кавалерийским корпусом (Восточный фронт) и 1-м и 3-м механизированными ударными корпусами (Западный фронт).

Дальнейший ход операции подтверждает правильность определения намерений противника: он стремится прорвать немецкую оборону к северо-востоку от Сычевки и под Белым, отрезать основные силы 9-й армии и путем одновременных атак на северном фронте и в долине Лучесы разделить и уничтожить <немецкие войска>. По свидетельствам пленных офицеров, эти цели остаются преобладающими на всем протяжении операции. Кроме того, пленные подтверждают, что от них требуют скорейшего достижения поставленных целей. До сих пор Восточный фронт армии отражал все атаки противника и осуществлял надежную оборону…

Несмотря на введение в бой всех имеющихся резервов в критических точках, за двенадцать дней противник так и не выполнил основную задачу. Кроме того, он был вынужден иногда прибегать к уловкам. На Восточном фронте он не допускал пауз в сражениях. До прибытия подкрепления или замены войск он пытался заделать бреши связистами, тыловиками и саперами — „до последнего кашевара“, как сказано в одном из приказов. И все это время противник продолжал нести чрезвычайно большие потери. Согласно показаниям пленных офицеров, отрезанные подразделения 3-й и 20-й кавалерийских дивизий, прорвавших Восточный фронт, пытались найти путь на запад, к Белому, со своими штабами. С другой стороны, подразделениям 1-го механизированного ударного корпуса и 6-го сталинского корпуса, прорвавшим фронт к югу от Белого и потерявшим свободу передвижения, пришлось опасаться удара наших боевых групп с востока и в то же время повернуть на юг, чтобы избежать приближения с тыла нашей 20-й танковой дивизии. Наши контратаки застали противника врасплох. Теперь посмотрим, что он предпринимает с целью спасения своих ценных формирований.

Сосредоточившись в секторе предыдущей атаки, противник пытается нащупать слабину в других секторах фронта на востоке и на севере. На Восточном фронте в ходе атаки он дошел до слияния рек у Романове <южнее Хлепень>, действуя большим числом танков, но не ожидаемыми крупными соединениями. На Северном фронте он расширил зону прорыва на восток (на участке 87-и и 251-й пехотных дивизий), но так и не добился ощутимых результатов.

Сравнение задействованных противником сил с оперативными целями наглядно свидетельствует о том, что противник недооценил прочность нашей обороны; в особенности, как подтверждает дезертировавший начальник штаба 20-й кавалерийской дивизии, он был изумлен появлением „надежных немецких резервов“ в решающие моменты атаки. На эти силы противник не рассчитывал. На картах, попавших к нам, никаких немецких резервов не отмечено. Следовательно, противник был уверен, что после прорыва линии обороны на пути в глубь нашего тыла он не встретит никаких препятствий, — этого мнения придерживались не только командиры среднего и низшего звена, но и солдаты. Именно этим объясняется неуверенность действий 1-го механизированного ударного корпуса южнее Белого, немедленно отправившего разведчиков выяснять, откуда движутся немецкие резервы. Согласно показаниям пленных, задача 1-го механизированного ударного корпуса — проложить длинный узкий коридор до Владимирского, а затем продвигаться от новых позиций в сторону Смоленска. И в этом случае имеет место недооценка наших сил и глубокая убежденность, что для достижения крупных целей новые оперативные силы не понадобятся» (8).

Модель закивал, соглашаясь с этими выводами. Атака русских уже остановлена и вряд ли снова наберет темп. Словно в подтверждение тому, следующая фраза отчета содержала суровую истину: «По приблизительному анализу документов, найденных у пленных, можно предположить, что все атакующие подразделения противника потеряли, по меньшей мере, половину живой силы и техники. К 7.12 включительно из строя было выведено 1056 вражеских танков» (9). Русские могут позволить себе вводить в бой и терять людей и технику, думал Модель, их возможности велики, но не безграничны. На этот раз они дошли до предела. Контратака генерала Гарпе, которая как раз в эти минуты разворачивалась под Белым, должна была показать, прав Модель или нет.

Появление новой угрозы со стороны противника, нависшей над правым флангом армии, привело и генерала Тарасова, командующего 41-й армией, и его войска в подвешенное состояние. С одной стороны, былой оптимизм Тарасова сменился жгучей досадой из-за полного провала наступления, а генералы Жуков и Пуркаев только подливали масла в огонь, продолжая требовать, чтобы Тарасов перешел к «решительным» действиям. С другой стороны, он уже понял, что его войска ослаблены и им не сокрушить прочной обороны противника у Белого. Хуже того, появление свежих немецких танковых соединений на правом фланге армии Тарасова грозило просто уничтожить измотанные войска, особенно механизированный и стрелковый корпусы, глубоко вклинившиеся в немецкий тыл. Что характерно, Тарасов реагировал на ситуацию эмоционально, а не рационально. Чтобы задобрить рассерженных командиров, он продолжал обстреливать немецкие позиции у Белого и требовал от полковника Дремова и его почти полностью изолированной механизированной бригады удерживать неуклонно уменьшающийся плацдарм к востоку от города и к северу от шоссе Белый-Владимирское. В остальном Тарасов соглашался со своими опытными подчиненными и даже позволил 1-му механизированному корпусу генерала Соломатина и 6-му стрелковому корпусу генерала Поветкина перейти в оборону, хотя и временно (см. карту 16, с. 203). При поддержке летающих на малых высотах самолетах Ил-2 артиллерия Тарасова продолжала обстреливать немецкие укрепления у Белого, но, если не считать робких попыток нащупать слабину, пехота Тарасова избегала лобовых атак, принесших такие огромные потери несколько дней назад. В сущности, выбор у Тарасова был невелик: численность его стрелковых войск не превышала 30 % от первоначальной. Тем не менее потери продолжали расти, в частности, полковник Ершов из 19-й механизированной бригады был серьезно ранен в ходе боевых действий, и его сменил подполковник Л. В. Дубровин.