— Фима? — Регина увидела мужа. — Ты что здесь делаешь? А этот рыжий? А… — Она спотыкается взглядом на Холодове и замолкает.

— Где мама девочки? — спрашивает безопасник, а сам присаживается на корточки перед ребенком. — Привет, малышка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы ее пугаете! — взвизгнула Регина. — Что вам нужно в моем доме?!

— В моем доме. — Фима тяжело смотрит на жену. — В моем доме.

— Вообще-то он на меня записан, — подал голос Серый. — Как и почти все, чем ты владеешь, Фима.

— Это ненадолго. Где мать ребенка, тебя спросили?!

— Эмма пошла купаться, она скоро вернется. Что вообще происходит?!

— Любочка! — Холодов берет малышку на руки. — Ты хочешь к своей маме?

— Мама… Мамочка…

— Вот и отлично. — Он осторожно передал ребенка на руки безмолвному водителю. — Поиграй пока с дядей на веранде, а мы тут поговорим.

— Нет! — Регина дернулась к Любе, но Фима ее удержал.

— Сядь! — рявкнул он. — И ты, Серега, садись. Расскажешь мне, куда «лям» баксов дел.

— Спокойно, Фима, спокойно, — вмешался Холодов. — Никому же не нужны в этом доме трупы. Поговорим нормально и разойдемся.

— Я вообще ничего не понимаю. — Регина переводит злые глаза с меня на Холодова и обратно.

— Сейчас поймете. — Василий Федорович садится в кресло у окна и довольно вытягивается. — Я здесь, считайте, от имени владельца банка, в котором вы оба счета свои держите.

— У меня только один вопрос, Регина. — Смотрю на бывшую любовницу, о которой предпочитал не вспоминать. — За что?

Она смотрит на меня с нескрываемой ненавистью. Мы не сказать чтобы хорошо с ней расстались. Да и последняя встреча в «Лилии» это подтверждает. Но чтобы так…

— Фима, пусть он уйдет из нашего дома! Немедленно!

Регину трясет от одного моего вида. Да что с тобой не так? Столько лет прошло. Я все вам отдал.

— Он останется. — Пиотровский сам едва сдерживается. — Пока останется. Я, мать твою, сам понять хочу, какого хера чужая баба и ее ребенок делают в моем доме! И какого у меня на счетах его бабло висит? Я его точку не покупал, вообще забил на этого козла давно. А тут, бля, выясняется…

— Ну а я тут при чем?! — она срывается на крик. — Это Серегина девка, и дочка его. Вот с него и спрашивай!

Не понял?!

— Отец девочки отнюдь не Сергей, — вмешивается Холодов, и сразу становится тихо в комнате. — Но это к делу не относится. Вы нам лучше расскажите, зачем на счет Ефима деньги краденые перевели? Ведь на мужа тень бросили. Нехорошо это. Не по-семейному.

— Да что ты, тварь седая, о семье знаешь-то?! И о муже моем?! И обо мне?

— Ну так расскажи. — Старого безопасника бабьей истерикой не прошибешь. — И тебе легче станет, и мы с Кириллом быстрее уйдем. А то парню жизнь чуть не поломали, под статью едва не подвели, голым оставили.

— Грохнуть его надо было, и все, — тихо, не глядя на меня, шепчет Регина. А у меня, клянусь, волосы на шее зашевелились. Да за что?! — Серега так и предлагал. А то возни сколько…

— Ничего подобного я не предлагал. — Серый недовольно смотрит на сестру, а потом съеживается под тяжелым взглядом Фимы. — Это она все придумала. С самого начала. Девка эта, Майя, должна была его так подставить, чтобы он сел. Леднев-младший квестами заинтересовался, вот и пришлось быстро все менять. А так… на тебя бы уже следаки насели.

— Да за что, бля?! Да что я вам такого сделал?! — сам взрываюсь и еле удерживаюсь, чтобы не схватить эту суку и не трахнуть башкой о стену. — Я же все Фиме отдал в прошлый раз! Мы все разрулили!

— Не все! — Регина вскочила с кресла и орет на меня. — Это вы между собой все поделили, подонки! Оба! Меня тоже поделили?!

В комнате повисает молчание. Я по-прежнему не понимаю, чего ей должен.

— Ну… знай я тогда, что ты с ним спала, я бы его урыл. И тебя тоже, дорогая.

У Фимы в руке фляжка с коньяком. Подготовился.

— Ну так и урыл бы! Грохнул бы его к чертям, я просила тебя! Помнишь?! Как узнала, что он кинуть тебя пытался, к тебе сразу пошла! Но ты зассал. Не стал пачкаться. А я теперь из-за него родить не могу.

— Ты чего несешь? — Пиотровский откидывает флягу на пол. — Что он сделал?

— Ребенка он мне сделал, Фима. Ребенка! Ты не смог, а он сделал!

В ахуе. Какого еще ребенка?! Врет, тварь, я никогда без резинки… Блядь! Прикрываю глаза и вспоминаю тот раз. Один-единственный раз. Потом всегда предохранялся.

— Это правда? — Фима схватил жену за горло.

Дернулся к ним, но Холодов был ближе и успел оттащить Пиотровского от Регины раньше меня.

— Ты ничего не говорила. — Смотрю на бывшую любовницу и не верю. Не может быть!

— А я хотела. Представляешь, идиотка такая, хотела тебе сказать. Да я от мужа чуть не ушла из-за тебя, тварь! Но в тот день узнала, что ты меня трахал, лишь чтобы к Фиме подобраться. Тебя его связи интересовали, а не я. Сволочь!

Она стоит у окна, тяжело дышит, растрепанная и красная. Злая и потерянная. Регина.

— Аборт? — сухо поинтересовался Холодов.

Молча кивнула и уставилась в окно. А потом заговорила, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Я знала, что он не вариант. Любовник отличный, но муж, тем более отец… конечно, нет. Но после него не могла уже с Фимой. Хотя и знала, что он меня любит. Кир... как цунами, я с ним дышать начала… знала, что ничего не выйдет, но… Я ведь и правда тогда чуть не ушла от тебя, Фим. Ты даже не знал. И потом ты сюда уехал на неделю, а я аборт пошла делать. Знала бы, что больше не смогу родить, — оставила бы. Да боялась, что ты все узнаешь, Фима.

Стою, окончательно прихреневший от таких откровений.

— Поэтому «почувствуй мою боль»? — медленно выговариваю. — Это же ты мне писала? Я почувствовал, Регина. Ты отомстила.

— Да ни черта не отомстила! Эта дура влюбилась в тебя и все испортила! Я ошиблась в ней. И ты, идиот, не рассчитал! — кричит теперь на брата, про которого я уже и забыл. — Надо было другую девку найти. Ту же Олю.