«Прежде чем поступить в военное училище в Германии, кандидат в офицеры должен был отслужить небольшой срок командиром стрелкового подразделения. 18 сентября меня временно назначили командиром отделения, состоявшего из десятка солдат одной из стрелковых рот, которые в основном были родом из Гамбурга и его окрестностей. …По причине того, что в последних боях погибло несколько командиров стрелковых рот, меня вскоре поставили командовать полным взводом, насчитывавшим более тридцати солдат». Заметьте, Люббеке по своему воинскому званию фельдфебеля и так был командиром взвода, но все равно в пехоте он начал с командования отделением и только потом командовал взводом – по очереди проходил все командирские ступени. Воевал в пехоте Люббеке месяц, правда все время в боях, и даже был легко ранен: «Хотя мое пребывание на посту командира пехотного подразделения оказалось положительным жизненным опытом, оно продолжалось слишком недолго, чтобы между мной и подчиненными установилась крепкая духовная связь. Хотя солдаты относились ко мне с надлежащим уважением, в целом оно оставалось достаточно формальным», – пишет он. Но и этого было мало: «17 октября полковник Беренд приказал мне отбыть на десятидневные учебные курсы. Они проводились в тылу, в нескольких милях от передовой, и предназначались для предварительной подготовки кандидатов в офицеры перед отправкой в училище». Думаю, что эти курсы давали возможность офицерам полка еще раз оценить кандидата – годится ли он в офицеры.

О том, что Люббеке получил в тылу в училище (а фактически на множестве разных тыловых курсов в разных городах) за 4 месяца, сам Люббеке пишет так: «Полевая подготовка, которую мы прошли в училище, имела скромную практическую пользу и не шла ни в какое сравнение с боевым опытом, который я приобрел на Восточном фронте. Однако теоретические знания, которые мы получили, представлялись мне интересными и нужными для моей будущей роли командира. Кроме того, было очень приятно провести несколько месяцев вдали от передовой с ее окопами, пулями и снарядами». Однако, на мой взгляд, его инструкторам было еще приятнее находиться в тылу, обучая фронтовиков, а не на фронте. Поскольку, скажем, будущего офицера-артиллериста Восточного фронта в тылу неделю учили спускаться с гор на горных лыжах и бобслее, учили прыгать с вышки в бассейн, не торопясь учили, «например, тому, как следует вести себя в обществе женщин, а также надлежащим манерам за обеденным столом». После этого на базе его полка в Германии – там, где полк был расквартирован до войны и остались полковые запасные подразделения, – ему вручили лейтенантские погоны.

Правда, и после этого Люббеке сумел еще немного зацепиться в тылу за две недели курсов командиров пехотных рот и неделю школы верховой езды. Тем не менее вместо двух лет обучения в школах Рейхсвера вся эта «подготовка в училище» во время войны (без сопутствующих отпусков) заняла у него всего 4 месяца.

Итак, для тех, кто с восторженным придыханием говорит об огромной пользе, получаемой от пяти лет просиживания штанов российскими сопляками в военных училищах. По большому счету, как вы видите из истории Люббеке, разница между фельдфебелем (прапорщиком) и офицером в четырех месяцах изучения теории типа техники спускания с гор на бобслее и поведения за обеденным столом.

Но вернемся в Рейхсвер. Для того чтобы в Рейхсвере стать офицером Генштаба, нужно было сначала в штабе округа сдать экзамены, о которых я написал выше. Интересно, что сначала экзамены сдавали только те офицеры, кто претендовал стать генштабистом, но неутомимый Сект заставил такие экзамены сдавать всех офицеров, чтобы держать их, так сказать, в тонусе и не давать им закиснуть.

«Военно-окружные экзамены, получившие такое название, потому что они ежегодно проводились в штабах семи военных округов, каждый год готовились отделом Т-4 Войскового управления. Экзамены длились несколько дней и состояли из следующих частей: три работы по прикладной тактике, одна работа по теории тактики, одна работа по военно-инженерной подготовке, одна работа по чтению карты и черчению и одна работа по вооружению и военному снаряжению. Различные вопросы составлялись с учетом рода войск офицера. Экзамены на проверку общего уровня знаний касались следующих предметов, по одной работе на каждый: история, гражданское право, экономическая география, математика, физика, химия и физическая подготовка».

Но в любом случае при очень малом количестве офицерских вакансий, в том числе и вакансий генштабистов, отбирали для обучения всего 30 человек в год – едва 10–15 % даже от числа показавших наилучшие результаты.

Офицеры, отобранные для подготовки по программе Генерального штаба, первые два года служили в своих полках, но с октября по апрель первого года кандидат в офицеры Генерального штаба – как правило, молодой капитан – посещал 53-дневный учебный курс в штабе своего военного округа. В мае у него была 16-дневная штабная поездка на местности, где обычно проводились маневры. С мая по сентябрь кандидат посылался служить в части, относившиеся к другим родам войск: «В ходе первого учебного года упор делался на изучение действий усиленного пехотного полка с тактическим взаимодействием различных родов войск в рамках полка».

Далее, кандидат возвращался в полк и продолжал посещать занятия в штабе своего округа, и его обучали тактике уже на дивизионном уровне. На третий год слушатели прикреплялись в качестве стажеров к одному из высших штабов, как правило, штабу пехотной или кавалерийской дивизии. И на четвертый год уже в Берлине кандидат проходил годовой курс подготовки, проводимой специально отобранными офицерами Генштаба и высшего армейского командования. На третьем году обучения и при обучении в Берлине кандидаты обучались проведению операций «корпусного и армейского уровня, включая изучение иностранных армий и взаимодействия с современными военно-морскими силами». Напомню, что это было специально затянутое по времени обучение, чтобы иметь количество подготовленных офицеров больше, чем это определили победители.

Соответственно, «из примерно тридцати офицеров, начинавших учиться по программе, около двадцати заканчивали первые два или три года и отсеивались с записью “годен в случае необходимости”. И только десять офицеров в год попадали в Берлин для прохождения финального года академического обучения в Берлине».

Корум подсчитал, что 30 начинавших обучаться будущих генштабистов обучали 21 генерал и офицер, при этом среди преподавателей не было ни одного, скажем так, «профессионального преподавателя» в области военных дисциплин – это были войсковые офицеры – командиры полков и дивизий, начальники штабов.

Насколько качественно велась подготовка, можно оценить из того, что в советской стрелковой дивизии по штатам 1941 года было 94 человека командного и политического состава, в штабе американской пехотной дивизии служило 79 офицеров, а в немецкой пехотной дивизии – около 30. И Корум пишет: «Однако никто еще не смог привести свидетельства, что американские дивизионные штабы были более эффективны, чем немецкие».

И еще что меня, надо сказать, сильно удивило. Мы-то привыкли, что Академия Генштаба готовит каких-то умников для работы в штабах, а Корум сообщает, что по немецким критериям офицер Генштаба обязан быть «решительным, готовым брать ответственность, уметь сохранять спокойствие в угрожающей обстановке и быть вождем для своих войск».