— И я не имел.

Они обняли друг друга. Харри уставился в темноту. Затем закрыл глаза. У него осталась половина отчётов. Ответ мог быть там. В противном случае ему придётся испробовать отчаянный план, от которого он отказался, но который снова и снова приходил ему в голову после разговора с Трульсом в «Шрёдере». Он отключился.

Он скакал верхом на механическом быке. Его тело бросало из стороны в сторону, пока он крепко держался и пытался заказать выпивку. Он пытался сфокусироваться на бармене за стойкой, но рывки были слишком резкими, а черты лица перед ним расплывались.

— Чего бы ты хотел, Харри? — это был голос Ракель. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Была ли это действительно она? «Я хочу, чтобы бык остановился. Я хочу, чтобы мы были вместе». Харри пытался прокричать это, но не мог издать ни звука. Он нажимал кнопки на задней части шеи быка, но подбрасывания и вращения только усиливались и ускорялись.

Он услышал звук, словно нож разрезает плоть, и раздался её крик.

Бык стал двигаться медленнее. Пока совсем не остановился.

Он не видел никого за барной стойкой, но кровь стекала по зеркальным полкам, бутылкам и стаканам. Он почувствовал, как что-то твёрдое прижимается к его виску.

— Я могу сказать, что ты в долгу, — прошептал голос позади него. — Да, ты должен мне жизнь.

Он посмотрел в зеркало. В конусе света, льющегося сверху, он увидел собственную голову, ствол пистолета и руку, держащую палец на курке. Лицо человека, в чьей руке был пистолет, скрывала темнота, но он мог видеть мерцание чего-то белого. Он был голым? Нет, это был белый воротничок.

— Подожди! — сказал Харри и обернулся. Это был не мужчина из лифта. И не человек за тонированным стеклом «Камаро». Это был Бьёрн Хольм. Его рыжеволосый коллега прижал пистолет к собственному виску и нажал на курок.

— Нет!

Харри обнаружил, что сидит в постели.

— Господи! — пробормотал голос, и он увидел чёрные волосы на белой подушке рядом с собой. — Что происходит?

— Ничего, — хрипло ответил Харри. — Это просто сон. Мне пора идти.

— Почему?

— Мне надо прочесть отчёты. И я обещал рано утром пойти погулять в парке с Гертом.

Он вылез из постели, нашёл свою рубашку на стуле, надел её и начал застёгивать. Почувствовал, как поднимается тошнота.

— Ты взволнован перед встречей с ним?

— Я просто хочу прийти вовремя. — Он наклонился и поцеловал её в лоб. — Спокойной ночи и спасибо за прекрасный вечер. Я найду выход.

Когда Харри добрался до внутреннего двора, его вырвало. Ему удалось протиснуться между двумя зелёными мусорными баками на колёсах у стены, прежде чем его желудок скрутило узлом, и содержимое выплеснулось на грязные булыжники. Пока он стоял, приходя в себя, он увидел что-то светящееся красным в темноте у стены на другой стороне двора. Это были кошачьи глаза. Tapetum lucidum, как объяснила ему Люсиль, слой в задней части глаза, который теперь отражал свет от одного из окон на первом этаже. Он также мог различить кошку, которая тихо сидела и смотрела на него. Вернее, когда глаза Харри привыкли к темноте, он увидел, что её внимание привлёк не он, а мышь между ним и кошкой. Мышь медленно двинулась от мусорных баков к кошке. Это было похоже на дежавю того последнего утра в бунгало на Дохени Драйв. Она волочила за собой свой длинный блестящий хвост, как приговорённый к смерти вынужден тащить верёвку на виселицу. Кошка слегка наклонилась вперёд и быстрым манёвром вонзила зубы в шею грызуна. Харри снова вырвало, он опирался о стену, когда кошка бросила уже мёртвую мышь на землю перед ним. Светящиеся глаза смотрели на Харри, словно ожидая аплодисментов. Это театр, подумал Харри. Чёртов театр, где мы недолгое время просто играем роли, которые кто-то написал для нас.

ГЛАВА 30

Воскресенье

Утреннее солнце ещё не высушило залитые дождём улицы, когда Тхань прибыла в «Монс».

У неё не было с собой ключей от зоомагазина. Было воскресенье, и магазин являлся лишь местом встречи для передачи собак, которых она выгуливала. Клиент был новым, он позвонил накануне. Для людей было необычно пользоваться её услугами по присмотру за собаками в выходные: обычно в эти дни у них было время самим присматривать за своими питомцами. Тхань с нетерпением ждала возможности прогуляться и надела спортивную форму на случай, если собака захочет немного побегать. Вчера они с матерью готовили еду. Её отец вернулся домой из больницы, и, хотя врач дал ему строгие указания не переедать и избегать острой пищи, он, к удовольствию её матери, с энтузиазмом набросился на все блюда, которые она подала.

Тхань увидела человека с собакой, приближающегося через усыпанный гравием парк Весткантторгет. Собака — лабрадор — судя по походке, страдала дисплазией тазобедренного сустава. Когда они подошли ближе, она увидела, что это был полицейский, заходивший в магазин два дня назад. Её первой мыслью — возможно, потому, что он был одет в костюм, — было то, что он идёт на воскресную службу или конфирмацию, и поэтому его собаке нужен присмотр. Но, когда она впервые встретилась с ним, он также был одет в костюм. Может, это был его рабочий костюм. В таком случае она была рада, что не взяла с собой ключи, если его план состоял в том, чтобы убедить её впустить его в магазин.

— Привет, — сказал он, улыбаясь. — Меня зовут Сон Мин.

— Тхань, — сказала она и погладила виляющую хвостом собаку.

— Тхань. А его зовут Каспаров. Как можно оплатить?

— «Виппс»47. Если у тебя есть приложение. Могу выдать чек, если хочешь.

— Ты имеешь в виду, что не будешь работать мимо кассы ради полицейского? — он рассмеялся. — Извини, неудачная шутка, — сказал он, понимая, что она не рассмеялась вместе с ним. — Не возражаешь, если я пройдусь с вами часть пути?

— Конечно, нет, — сказала она и взяла поводок, отметив, что ошейник Каспарова был фирмы «Уильям Уокер». Это была марка дорогих, но мягких и нежных для собачьей шеи поводков. Она хотела включить их в ассортимент магазина, но Джонатан отказался.

— Обычно я гуляю во Фрогнер-парке, — сказала она.

— Хорошо.

Они пошли на юг и свернули на улицу Фуглехауггата в сторону парка.

— Я вижу, ты в спортивной форме, но боюсь, для Каспарова пробежки