Перед тем как стать Папой, Климент XIII был правителем Умбрии. Апостольский Скиталец — так назывался в предсказании девяносто шести Папа. Пий VI закончил свои дни беженцем, скрываясь от преследования французских революционеров.

Сто вторым Папой был Лев XIII. Его предсказание называло Свет в Небе. В правление Льва XIII видели огромную комету.

Иоанна XXIII называли Пастырем и Мореходом. И это оказалось верным предсказанием, поскольку он сам называл свое правление правлением пастыря, а на эмблеме Второго Ватиканского собора, созванного им, изображались крест и корабль. Кроме того, до своего избрания Иоанн служил патриархом Венеции, старинной морской столицы.

Мишнер поднял глаза:

— Занятная информация, но что все это доказывает?

— Климент был сто одиннадцатым Папой. Малахия назвал его «Исходящим из оливковой рощи». Помните, что сказано у Матфея в главе двадцать четвертой о признаках конца времен?

Мишнер помнил. Иисус покинул храм и шел прочь, когда Его ученики начали восхищаться красотой здания.

«Истинно говорю вам, сказал Он.

Не останется здесь камня на камне: все будет разрушено».

В оливковой роще ученики стали умолять Его сказать, когда это случится и каковы признаки приближающегося конца времен.

— В этом фрагменте Христос предсказывает второе пришествие. Но Маурис, неужели вы действительно верите, что наступает конец света?

— Может быть, нечто менее катастрофическое, но очевидно, что все должно закончиться и начаться снова. — Нгови и не думал шутить. — Было предсказано, что Климент станет предвестником этого. И вот еще. Последний из всех ста двенадцати пап, предсказанных Малахией начиная с тысяча сто сорок третьего года, — это нынешний Папа. В тысяча сто тридцать восьмом году Малахия предсказал, что его будут звать Petrus Romanus.

Петр Римлянин.

— Но это заблуждение! — воскликнул Мишнер. — Многие считают, что Малахия никогда не предсказывал появление Папы по имени Петр. К тому же это было вписано в публикации, сделанной в девятнадцатом веке.

— Все не так просто. — Нгови надел тонкие перчатки и аккуратно открыл огромный том. Древний пергамент захрустел. — Прочтите-ка это.

Мишнер вгляделся в написанные по-латыни слова.

«В заключение всех гонений на Святую римскую церковь на престол взойдет Петр Римлянин.

Он проведет паству через множество лишений, после которых в городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».

— Валендреа, — тем временем продолжал Нгови, — выбрал имя Петр по собственной воле. Теперь вы видите, почему я так уверен в этом? Это слова Вийона, а возможно, и самого Малахии, написанные много веков назад. Кто мы такие, чтобы сомневаться в них? Может быть, Климент был прав? Мы задаем слишком много вопросов и делаем то, что нам хочется, а не то, что мы должны делать.

— А как вы объясните, — вдруг спросил кардинал-архивариус, — что этой книге почти пятьсот лет и все эти папские прозвища появились много лет назад? Если бы совпало десять или двадцать, это могла бы быть случайность. Но девяносто процентов — это уже значит многое, а здесь именно так и произошло. Только около десяти процентов прозвищ не поддаются объяснению. Подавляющее их большинство соответствует истине. А последнее — Петр — приходится как раз сто двенадцатым! Когда Валендреа выбрал это имя, я содрогнулся.

Слишком многое обрушилось на Мишнера за такое короткое время. Сначала он узнал о предательстве Катерины. А теперь еще выясняется, что не за горами конец света.

«В городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».

Рим издавна называли городом на семи холмах. Мишнер посмотрел на Нгови. На лице немолодого прелата читалась тревога.

— Колин, вы должны найти перевод отца Тибора. Если Валендреа считает этот документ таким важным, то и мы имеем все основания предполагать то же самое. Вы знали Якоба лучше, чем любой из нас. Найдите его тайник. — Нгови закрыл рукопись. — Сегодняшний день может стать последним, когда мы имеем доступ в этот архив. Начинается осадное положение. Валендреа устроит грандиозную чистку. Я хотел, чтобы вы увидели эти пророчества в первоисточнике и осознали всю их важность. То, что было записано в Меджугорье, вызывает сомнения, но записи сестры Люсии и перевод отца Тибора — это гораздо серьезнее.

— Я понятия не имею, где может быть этот документ. Я даже не могу представить себе, как Якоб вывез его из Ватикана.

— Код сейфа знал только я, — сказал архивариус. — Но я открывал его только Клименту.

При воспоминании о предательстве Катерины Мишнер ощутил бездонную пустоту. Больно. Если бы удалось сосредоточиться на чем-то другом, это хоть ненадолго отвлекло бы его.

— Маурис, я постараюсь что-нибудь сделать. Но я даже не представляю, с чего начать.

Лицо Нгови осталось серьезным.

— Колин, я не хочу драматизировать события. Но вполне может быть, что в ваших руках судьба церкви.

Ватикан

30 ноября, четверг

15.30

Валендреа извинился перед многочисленными представителями религиозных общин, собравшихся, чтобы поздравить его с избранием, и покинул аудиенц-зал. Группа прибыла из Флоренции, и, прежде чем уйти, Валендреа заверил гостей, что свой первый же официальный визит он нанесет в Тоскану.

Амбрози ждал его на четвертом этаже. Папский секретарь вышел из зала полчаса назад, и Валендреа не терпелось узнать зачем.

— Святой Отец, — с ходу начал Амбрози. — После вас Мишнер встретился с Нгови и кардиналом-архивариусом.

Валендреа сразу понял всю важность услышанного.

— О чем они говорили?

— Они общались в одном из читальных залов, дверь была заперта. Мой человек в архиве не смог ничего услышать, но сказал, что они взяли старинный фолиант, один из тех, которые может брать только архивариус.

— Какой?

— Lignum Vitae.

— Пророчества Малахии? Вы шутите? Это же глупо. Хотя жаль, что мы не знаем, о чем они говорили.

— Я буду снова ставить жучки. Но на это уйдет время.

— Когда уезжает Нгови?

— Он уже освободил кабинет. Мне говорили, он на днях собирается в Африку. Но сейчас он все еще в своих апартаментах.

И все еще кардинал-камерленго! Валендреа пока не подобрал ему замену, никак не мог выбрать из трех кардиналов, доказавших ему свою преданность на конклаве.

— Я все думаю о личных вещах Климента. Факсимиле Тибора может быть только там. Но Климент знал, что распоряжаться ими будет только Мишнер.

— Что вы хотите сказать, Святой Отец?

— Я думаю, от Мишнера мы ничего не добьемся. Он нас презирает. Скорее он отдаст документ Нгови. А этого допустить нельзя.