- Он его не возьмет – немедленно сказала Тесса.

- Почему нет? - Его тон был рассудительным. – У вас больше нет препарата. Это подарок, сделанный добровольно. Выбросить его было бы глупо и бесполезно. В то время как сделав для меня это небольшое одолжение, ты вполне можешь спасти его жизнь. Что ты на это скажешь, Тесса Грей?

- Уилл. Уилл, просыпайся.

Вне всякого сомнения, это был голос Тессы, и это заставило Уилла выпрямиться в седле. Он ухватился за гриву Балиоса, чтобы не упасть, и огляделся затуманенным взором.

Зеленый, серый, синий. Перед ним простерся вид валлийской сельской местности. Он миновал Уэлшпул и Англо-Уэльскую границу где-то около рассвета. Он мало помнил о своем путешествии, только непрерывную, извилистую череду мест: Нортон, Атчем, Эмстри, Крест Покаяния, отвлекаясь и оглядывая Шрусбери, и наконец, границу и валлийские холмы на расстоянии. Они были призрачными в утреннем свете, все в тумане, который медленно исчез, когда над головой поднялось солнце.

Он догадался, что он был где-то рядом с Ллангадфан. Это была хорошая дорога, проложенная по старому римскому малопроезжему пути, но почти лишенная населения, кроме случайных ферм, и казалась, бесконечно длинной, длиннее, чем серое небо, простиравшееся над головой. В гостинице «Плетенное Заведение» он заставил себя остановиться и немного поесть, но только на несколько минут. Путешествие было единственным, что имело значение.

Теперь, когда он был в Уэльсе, он почувствовал это - влечение крови к месту, где он родился. Несмотря на все слова Сесилии, он никогда до сих пор не чувствовал в себе этой связи – вдыхая валлийский воздух, видя валлийские цвета: зелень холмов, серость шифера и неба, бледность побеленных каменных домов, точки овец цвета слоновой кости на фоне травы. На расстоянии сосны и дубы были темно-изумрудными, выше, но ближе к дороге, растительность была зеленовато-серого и коричневато-желтого цвета.

По мере того как он продвигался дальше в глубь страны, мягкие зеленые покатые холмы стали пустыннее, дорога круче, и солнце начало тонуть за вершинами далеких гор. Он знал, где он сейчас, понял, когда вошел в долину Дифи, и горы перед ним потянулись вверх, суровые и непреклонные. Слева от него находился пик Кар Афрон, валяющиеся тут и там серый сланец и галька, были похожи на разорванную серую паутину на его склоне.

Дорога была крутой и длинной, и когда Уилл заставил Балиоса скакать вверх по ней, он резко подскочил и упал в седло и, против его воли, потерял сознание. Он видел Сесилию и Эллу, бегающих вверх и вниз по холмам, мало чем отличающихся от этих, окликая его, Уилл! Приходи побегать с нами, Уилл! И он видел Тессу, ее руки тянулись к нему, и он знал, что он не мог остановиться, пока не достигнет ее. Даже если она никогда так не смотрела на него в реальной жизни, даже если эта мягкость в ее глазах была для кого-то другого. А иногда, в такие моменты как сейчас, его рука скользила в карман и накрывала собой нефритовую подвеску.

Что-то сильно ударило его сбоку, он выпустил кулон, когда резко упал на камни в траве у обочины дороги. Боль пронзила его руку, и он откатился в сторону как раз вовремя, чтобы увернуться от Балиоса, упавшего на землю рядом с ним. Он с трудом дышал, ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что никто на них не нападал. Его конь, слишком изнуренный, чтобы сделать еще один шаг, рухнул под ним.

Уилл приподнялся на колени и пополз в сторону Балиоса. Черный конь лежал весь взмыленный, глаза жалобно закатитились вверх в сторону Уилла, когда Уилл приблизился к нему и обнял рукой за шею. К его облегчению пульс коня был ровным и сильным. – Балиос, Балиос, - прошептал он, поглаживая гриву животного. - Мне очень жаль. Я не должен был так тебя загонять.

Он вспомнил, как Генри купил лошадей и пытался решить, как их назвать. Уилл был тем, кто предложил их имена: Балиос и Ксантос, в честь бессмертных коней Ахилла. Вдвоем мы можем летать быстро, как Зефир, который, как говорят, самый быстрый из всех ветров.

Но эти скакуны были бессмертны, а Балиос нет. Сильнее и быстрее, чем обычный конь, но у каждого существа есть свои пределы. Уилл прилег, у него кружилась голова, и посмотрел на небо - как серое натянутое полотно, тут и там с прожилками черных туч.

Когда-то он думал, в короткие мгновения между снятием -проклятия- и знанием, что Джем и Тесса обручены, привезти Тессу сюда, в Уэльс, чтобы показать ей места, где он был ребенком. Он думал привезти ее в Пембрукшир, погулять по мысу Сент-Дэвид и увидеть цветы на вершине утеса, взглянуть на синее море из Тенби и найти ракушки в линии прилива. Сейчас все это казалось далекой детской фантазией. Впереди была только дорога, снова поездка и снова изнеможение, а в конце пути возможно смерть.

Еще раз успокаивающе похлопав коня по шее, Уилл поднялся на колени, а затем на ноги. Борясь с головокружением, он хромая вышел на гребень холма, и посмотрел вниз.

Внизу находилась небольшая долина, а в ней ютилась крохотная каменная деревушка, чуть больше хутора. Он достал стеле с пояса и устало нарисовал руну Видения на левом запястье. Она придала ему достаточно сил, чтобы увидеть, что в деревне была площадь и небольшая церковь. Почти наверняка там был своего рода трактир, где он мог отдохнуть ночью.

Все в его сердце кричало идти дальше, закончить это - он не мог быть более чем в двадцати милях от его цели, но продолжать путь означало бы убить своего коня и он знал, что прийдя в Кадаир Идрис, он сам был бы не в состоянии сражаться с кем-либо. Он повернулся к Балиосу и с изрядной долей уговоров и горстью овса удалось поставить коня на ноги. Взяв поводья в руки и щурясь в лучах заходящего солнца, он повел Балиоса вниз по склону, в сторону деревни.

У стула, на котором сидела Тесса, была высокая, резная деревянная спинка, с огромными гвоздями, тупые концы которых впивались ей в спину. Перед ней был широкий письменный стол, отягощенный книгами на одном конце. На столе перед ней был чистый лист бумаги, чернильница и перо. Рядом с бумагой лежали карманные часы Джона Шейда.

По обе стороны от нее стояли два огромных автомата. Мало усилий было потрачено на то, чтобы сделать их похожими на людей. Каждый из них был почти треугольным, с толстыми руками, выступающими по обе стороны туловища, каждая рука оканчивалась острыми как бритва лезвиями. Они были достаточно устрашающими, но Тесса не могла избавиться от мысли, что если бы Уилл был там, он бы сказал, что они похожи на репу, и возможно, сочинил бы об этом песню.

- Возьми часы - сказал Мортмейн - И превращайся.

Он сидел напротив нее, в таком же в кресле как у нее, с такой же высокой резной спинкой. Они были в другой комнате пещеры, в которую ее привели автоматы, единственный свет в комнате исходил от огромного камина, достаточно большого, чтобы зажарить там целую корову. Лицо Мортмейна было в тени, пальцы сцеплены под подбородком .

Тесса подняла часы. Они были тяжелыми и прохладными в ее руках. Она закрыла глаза.

У нее было только слово Мортмейна, что он послал Инь Фен, и все же она поверила ему. У нее не было причин не делать этого, в конце концов. Какая ему разница, проживет ли Джем Карстаирнемного дольше? Это всегда был только инструмент для торга, чтобы получить ее в свои руки, и вот она здесь, с Инь Фень или без него.