— Уже поздно, — сказала она. — Я устала и хотела бы теперь вернуться в свои покои. Ступайте за мной, Сапфира и Эрагон, я покажу, где вы сегодня будете ночевать. — И королева, махнув Арье рукой, вышла из-за стола. Арья тут же послушно подошла к ней.

Эрагон тоже встал и направился к ним, но на минутку все же остановился возле той седой женщины-ребенка, которая по-прежнему не спускала с него своих диковатых глаз. И вдруг все в ее облике — от глаз и спутанных волос до острых белых клыков — показалось Эрагону странно знакомым.

— Ты ведь кошка-оборотень, верно? — неуверенно спросил он. (Она подмигнула ему и улыбнулась, опасно обнажив зубы.) — Я знаком с одним из твоих соплеменников. Знаешь кота Солембума? Мы с ним встречались и в Тирме, и в Фартхен Дуре.

Улыбка кошки-оборотня стала еще шире.

— Да, Солембум — хороший кот, — сказала она. — Меня, например, люди раздражают, а он с удовольствием странствует со своей ведьмой. Ее ведь Анжела зовут, да? — Взгляд ее вдруг переметнулся на Сапфиру, и она издала странный горловой звук — то ли рычание, то ли мурлыканье.

«Как твое имя?» — мысленно спросила у нее Сапфира. Но кошка ответила вслух:

— Имена — слишком могущественная вещь, дракониха, чтобы их произносить здесь, в самом сердце Дю Вельденвардена. Так-то! А впрочем… эльфы называют меня Сторожихой, и Быстрой Лапой, и Танцующей Во Сне, но вы можете называть меня просто Мод. — Она тряхнула густой гривой жестких седых волос. — Между прочим, молодежь, вам бы лучше догнать королеву; она терпеть не может глупцов и всяких неповоротливых увальней.

— Приятно было познакомиться, Мод, — вежливо поклонился ей Эрагон. Сапфира тоже соизволила слегка наклонить голову. Быстро глянув в сторону Орика — хорошо бы узнать, где будет ночевать гном, — Эрагон и Сапфира поспешили за Имиладрис.

Они нагнали ее как раз в тот момент, когда она подходила к огромной сосне, ствол которой обвивала изящная лесенка, ведущая в забавное округлое жилище, устроенное в развилке и словно висевшее на мощных ветвях.

Королева тонкой рукой указала им на это «орлиное гнездо»:

— Тебе придется взлететь туда, Сапфира. Мы вырастили эту лестницу, не учтя возможного веса дракона. — А Эрагону она пояснила: — Здесь должен был бы останавливаться предводитель Всадников, приезжая в Эллесмеру. Я предоставляю эту резиденцию тебе, Эрагон, поскольку считаю именно тебя законным наследником этого титула. — И, прежде чем он успел возразить или хотя бы поблагодарить ее, она уже повернулась и вместе с Арьей пошла прочь. Эрагон еще долго смотрел им вслед, пока обе окончательно не исчезли где-то в глубинах этого сказочного города.

«Ну что, посмотрим, удобно ли они нас там устроили?» — спросила Сапфира. Подпрыгнув, она облетела вокруг дерева, балансируя на одном крыле, а второе опустив почти перпендикулярно земле.

С первого же шага Эрагон убедился, что Имиладрис сказала правду: эта лестница действительно составляла с деревом одно целое и даже была покрыта корой, хоть и отполированной почти до блеска ногами множества эльфов, поднимавшихся и спускавшихся по ступеням. Прямо из дерева росли и тонкие изогнутые перила лестницы.

Ступени, правда, оказались высоковаты для Эрагона, явно рассчитанные на длинноногих эльфов. Эрагон даже немного устал и задохнулся, добравшись до отведенного ему «гнезда», проникнуть в которое можно было только через люк, расположенный в полу.

Отдышавшись, он стал осматриваться и увидел, что стоит в округлом вестибюле, посреди которого возвышается довольно странная скульптура — две бледные руки, которые переплетаются, не касаясь друг друга. Из вестибюля двери вели еще в три комнаты: в довольно скромную столовую, где могли бы поместиться человек десять от силы, в маленькую гардеробную со странным округлым отверстием в полу, предназначения которого Эрагон пока не понял, и в спальню, окна которой выходили на бескрайние просторы Дю Вельденвардена.

Прихватив с собой зажженный фонарь, Эрагон прошел в спальню. Фонарь, раскачиваясь, отбрасывал странные тени, скакавшие на стенах как какие-то сумасбродные танцоры. Во внешней стене спальни имелось удобное отверстие в форме капли, достаточно большое, чтобы мог пролезть дракон. В глубине комнаты стояла кровать, с которой, если лечь на спину, было видно небо и луну. Эрагон обнаружил там также камин из серого дерева, тяжелого и холодного, как сталь; ему показалось, что эту древесину неведомым образом сдавили, сплющили, сделав ее невероятно плотной. Ложе для Сапфиры имело форму огромной чаши с низкими краями, выстланной мягкими одеялами.

Эрагон видел, как Сапфира, сделав круг и блестя голубой чешуей, нырнула внутрь через каплевидное отверстие в стене спальни. У нее за спиной последние лучи позднего заката, совершенно невидимого внизу, еще пронизывали верхушки деревьев, окрашивал в янтарный цвет стволы и заставляя сосновые иглы светиться, как раскаленное железо. С такой высоты город, уже погруженный в сумерки, казался лишь скоплением неких впадин и выпуклостей на сплошном зеленом поле, маленьким островком мира и тишины в этом не знающем покоя безбрежном океане. Впрочем, теперь Эрагон уже догадывался, сколь обманчиво это зрелище и каковы истинные размеры Эллесмеры, она наверняка простиралась на несколько миль и к западу, и к северу.

«Знаешь, я начинаю еще больше уважать Всадников, — сказал Эрагон Сапфире. — Если и сам Враиль жил в такой простой обстановке, то честь ему и хвала. Я такого не ожидал». Он чувствовал, как их жилище слегка покачивается на ветру.

Сапфира ответила не сразу. Она обнюхала одеяла на своей постели и осторожно заметила:

«Между прочим, мы еще с тобой Врёнгарда не видели».

Но Эрагон чувствовал, что внутренне она с ним согласна.

Прикрыв дверь в спальню, Эрагон заметил в углу нечто такое, чего сразу не увидел: винтовую лесенку, которая вилась по трубе камина. Держа перед собой фонарь, он осторожно поднялся по ней и оказался в небольшом кабинете, где имелся письменный стол — с перьями, чернилами, бумагой и всем прочим, за исключением пергамента, — и еще одно уютное гнездышко для дракона. В дальней стене кабинета также было отверстие, через которое мог вылетать дракон.

«Сапфира, иди-ка сюда, погляди!»

«Как?» — спросила она.

«Снаружи».

Эрагон даже поморщился, когда кора дерева затрещала и заскрипела под мощными когтями Сапфиры, когда она выползла из спальни и снаружи проникла в кабинет.

«Ну что, довольна?» — спросил Эрагон, когда она осмотрелась. Сапфира молча обдала его взглядом своих синих глаз, продолжая изучать обстановку.

«Интересно, — наконец промолвила она, — а как согреться в этих комнатах, если они, можно сказать, открыты всем ветрам?»

«Не знаю».

Эрагон провел рукой по стене у входного отверстия, ощущая под пальцами странный рисунок, тоже, видимо, созданный на коре с помощью магического пения эльфов. И замер, нащупав нечто вроде вертикальной складки. Он слегка нажал на нее, и из стены выползла прозрачная перегородка, которая полностью закрыла люк, а за ней обнаружилась удобная ниша, закрытая портьерой, где можно было, например, повесить одежду. В комнате сразу стало теплее, и Эрагон воскликнул: