— Я… я не верю в это.

— Вы знаете, что это правда. Слушайте, Арабелла, вы умная молодая женщина. Вы же понимаете, как это бывает.

— Я не верю в то, что Эдвин был способен на такое.

— Хотите, чтобы я представил доказательства?

— Вам это не удастся. Человек, убивший его, мертв, по вашим же словам… весьма удобная история. И как он умудрился так удачно умереть?

— Он умер вскоре после того, как убил Эдвина. Он сам мне рассказал о том, как выслеживал их, как устроил засаду в месте, откуда было удобно наблюдать. А потом он принес ружье и застрелил их на месте преступления…

Я закрыла лицо ладонями, напрасно пытаясь избавиться от живых картин, настойчиво возникавших в моем воображении. Я могла лишь повторять:

— Не верю. Никогда не поверю в это.

— У меня есть доказательство.

— Если это правда, то почему вы так долго молчали?

— Только из уважения к вам. Я надеялся, что вы постепенно все поймете. Но когда вы тычете им мне в глаза… своим святым мужем… этого я уже не могу вынести. Я не святой. Без сомнения, у меня было гораздо больше любовных приключений, чем у Эдвина, но так нагло лгать, как он, я не умею. Я никогда не осмелился бы потащить любовницу вместе с женой на такое дело… Разве что если бы обе знали обстоятельства и обе выразили бы свое согласие.

— Харриет… и Эдвин, — пробормотала я, — это просто не правда.

— Я хочу кое-что показать вам, — сказал Карлтон.

— Что?

— Это я нашел на его теле. Харриет вбежала, обезумевшая. Она была целехонька, хотя, я думаю, он собирался убить обоих и оставить их там в таком виде… в качестве наглядного назидания грешникам. Это было похоже на Джетро. Но Харриет сумела убежать и явилась ко мне. Она рассказала мне обо всем случившемся, и я велел внести его в дом. Мне казалось, что будет лучше, если вы решите, что его убили при исполнении долга. И я поспешил отправить вас и Харриет обратно во Францию.

— Я вам не верю.

— Ну да, вы же верили Эдвину. Вы верите не тем, кому следует, что я и хотел доказать.

— Это всего лишь слова… и я вам не верю.

— Тогда я предъявлю доказательство. Подождите минутку.

Он ушел, но я не могла ждать и последовала за ним в его комнату. Я стояла в дверях, наблюдая за тем, как он зажигает свечи и открывает ящик стола.

Он достал листок бумаги, подошел ко мне, обнял и осторожно ввел меня в комнату.

Бумага была испачкана кровью, но я узнала почерк Харриет.

— Я хранил ее, — сказал Карлтон. — Видимо, я чувствовал, что однажды мне придется показать это вам. Садитесь.

Я позволила ему усадить себя в кресло, и он придерживал меня за плечи, пока я читала записку.

Я не хочу пересказывать эти слова. Они были слишком интимными, слишком откровенными… и они были написаны рукой Харриет. Я чересчур хорошо знала ее почерк, чтобы сомневаться в этом. Безусловно, они доставляли друг другу радость. Не было сомнений в их близости… такой близости, о которой я и не мечтала. Она несколько журила Эдвина за то, что он женился на мне. Бедняжка Арабелла! Вот как она писала обо мне, вот как они говорили обо мне. Было ясно, что они стали любовниками с самого начала, еще до того, как он просил моей руки, и что, женившись на мне, он продолжал хотеть ее.

Конечно. Конечно. Теперь это было очень легко понять. Она была безупречно красива, никто не мог сравниться с ней. Это было понятно. Чарльз Конди был слепцом. Она никогда не питала к нему чувств. Моя свекровь была гораздо зорче, чем я. Вот почему она и настояла на том, чтобы Джульетту играла я. Но она была столь же наивна, как и я. Впрочем, теперь это не имело никакого значения.

Итак, они встречались при любой возможности. Они обманывали меня, лгали мне. «Увы, моя любовь, сегодня ночью я должен идти… это секретная миссия». А сам отправлялся к Харриет. Харриет! Я представила, как они вместе хохотали. «Так, значит, ты сумел убежать от нее? Бедная Арабелла! Как ее легко обмануть!» Это было правдой… С самого начала я поверила в то, что она подвернула ногу и осталась у нас именно поэтому. Я поверила в то, что она хотела мне помочь присоединиться к Эдвину, а на самом деле он был ей нужен самой. Я поверила…

«Ли, — подумала я. — Это так. Это должно быть так. Ли — сын Эдвина».

Мои губы сами произнесли имя мальчика:

— Ли…

— Конечно. Мальчик похож на него. С годами это станет еще заметней.

— Зачем?.. — начала я.

Карлтон встал на колени возле кресла и, взяв меня за руки, начал целовать их. Я не сопротивлялась.

— Потому что вы должны знать. Всегда лучше знать. Я рассказал вам это в порыве страсти. Возможно, я поступил не правильно. Но все-таки лучше знать правду, Арабелла.

Я молчала, и он продолжал:

— Когда вы опять увидели ее на сцене, я испугался, что вы решите пригласить ее в дом. Никогда не делайте этого, Арабелла. Никогда не верьте этой женщине.

— Я думала, что она…

— Знаю. Вы считали ее своим другом. Она не способна быть другом ни для кого, кроме самой себя. Забудьте о ней. Вы знаете правду. Все прошло, Арабелла. Это было давным-давно. Прошло семь лет. Пусть эти люди уйдут из вашей жизни.

Я ничего не говорила. Я была ошеломлена. Мне вспоминались сцены из прошлого. Они кружили и кружили в моей голове. Лица Эдвина и Харриет смотрели на меня, смеялись, издевались надо мной. Это было просто невыносимо.

Мне хотелось убежать и одновременно хотелось остаться. Находиться сейчас одной было бы невыносимо.

Карлтон сказал:

— Это было для вас ударом. Послушайте, дайте-ка мне письмо. Я уничтожу его. Пусть оно исчезнет навсегда!

— Нет, — возразила я, — не нужно.

— А что вы будете делать с ним? — спросил он. — Читать и перечитывать? Терзать себя?

Он сунул письмо в пламя свечи. Край бумаги скорчился и сжался перед тем, как загореться.

— Ну вот, все кончено. Забудьте, что оно вообще существовало.

Карлтон бросил горящее письмо в камин, и я смотрела на него до тех пор, пока оно не стало горсткой пепла.

Он направился к буфету, достал оттуда бутылку, налил в стакан золотистой жидкости и поднес его к моим губам.

— Это вас успокоит, — сказал он, — вам станет лучше.

Он обнимал меня за плечи, пока я пила. Жидкость огнем обжигала мне горло.

Карлтон тихо бормотал:

— Ну вот, теперь тебе станет лучше. Ты поймешь, что все это происходило давным-давно и теперь кончилось. У тебя есть чудесный сын… А если бы всего этого не случилось, его бы не было, верно? Это твой законный сын Эдвин, наследник Эверсли, а не ублюдок Ли… ее ребенок. Разве ее это заботит? Нет! Она убежала и оставила своего мальчика на тебя. Уже одно это говорит о том, что она собой представляет.