– Ты не виновата в смерти сестры, поняла? – Мама говорила строго, как будто даже хотела заставить меня замолчать, но глаза у нее были очень добрые. – Ты ни капли ни в чем не виновата, Ханна. Постарайся забыть обо всем, что тогда случилось.

Через две недели вечером в понедельник, после того как я попила чай, мы устроили панихиду по Летти. В море. Только я, мама, тетя Кэтлин и Милли. Мы вышли на «Измаиле» в самое красивое место в Австралии. Так тетя сказала. Вокруг нас прыгали дельфины, а солнце подсвечивало красным светом плывущие высоко в небе редкие облака. Тетя помолилась за Летти и сказала, что, хоть мы и в другой части света, все равно ясно, где сейчас ее душа. Я все надеялась, что какой-нибудь дельфин подплывет к нам, может, даже выпрыгнет из воды, как будто подавая знак, но, сколько я ни смотрела, ни один так и не подплыл ближе.

Когда мы распаковали вторую сумку, мама нашла хрустальных дельфинов Летти. Видно, она очень бережно их уложила, потому что даже ни один плавничок не откололся. Мама долго-долго держала одного дельфинчика в руке, а потом отдала его мне.

– Сохрани их, – попросила она. – Пусть с ними ничего не случится.

Это был последний раз, когда мы говорили о Летти.

И теперь только одна я все вспоминала. Например, как мы с Летти устраивали походный лагерь в нашей спальне. Или как бегали по саду и брызгали друг в друга из шланга. Я старалась все время держать эти картинки в голове, потому что боялась, что, когда они сотрутся, я уже не смогу вспомнить сестру. У меня на полке есть две фотографии Летти, если бы я не смотрела на них каждый вечер, я бы забыла ее лицо. Я бы забыла, какая у нее была улыбка, когда у нее выпал зуб, как она дотрагивалась до носа, когда сосала большой палец, или тепло, которое я чувствовала, когда она спала со мной в постели.

Но есть вещи, о которых я бы хотела забыть. Например, тот вечер, когда сразу после ухода бабушки Вилье мама обняла нас с Летти и сказала, что теперь все будет по-другому. Помню, как я застала ее, когда она паковала наши вещи, и обрадовалась, что мама не забыла про мою старую фланелевую собачку Спайки, без которой я не могла заснуть. Помню, как она сказала, что мы не должны ничего говорить папе или бабушке, потому что это будет для них сюрприз. Мама думала, что я не смотрю, но я видела, как она унесла сумки в комнату для гостей. Помню, я увидела у нее на руках фиолетовые синяки, очень похожие на синяк, который появился у меня, после того как Стивен разозлился из-за того, что я барабаню пальцами по столу, и так сильно дернул меня со стула, что было даже больно.

Еще я помню, что очень волновалась – почти как перед Рождеством – и все-таки рассказала кое-что Летти, но я предупредила ее, что это очень большой секрет.

А потом мы смотрели по видео «Пиноккио», хотя это и было в понедельник, а когда вернулся Стивен, от него пахло вином, но мама все равно дала ему большой бокал вина. Помню, мама тогда стояла, смотрела на него и улыбалась, пока он не сказал, что она похожа на идиотку. Когда мама накрыла на стол ужин, я заметила, что она все время на него поглядывает, как будто чего-то ждет.

А потом Летти и я как дурочки начали драться из-за мелков. Мы не могли поделить зеленый, потому что зеленый был лучше, чем темно-зеленый, который плохо рисовал по бумаге. Я победила, потому что была больше, а Летти начала плакать и сказала, что не хочет никуда ехать. И тогда Стивен спросил:

– Куда ехать?

Он бросил взгляд на маму, и они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Потом Стивен быстро прошел мимо нее и поднялся наверх. Я слышала, как он выдвигает полки в комодах. Когда он вернулся обратно, у него было такое злое лицо, что я спряталась под стол и затащила за собой Летти. Я слышала, как он кричит:

– Где паспорта?

А потом я уже не могла разобрать, что он кричит, потому что заткнула уши и крепко зажмурилась. Они с мамой кричали, я слышала удары, мама упала и ушиблась головой об пол, он заглянул под стол и вытащил Летти. Она все кричала и кричала, а Стивен сказал, что она уедет из дома только через его труп, и голос его звучал как из-под воды. Я попыталась схватить Летти за руку, но он сильно меня оттолкнул. Стивен держал ее под мышкой, как пакет с картошкой или что-то такое, а она все продолжала кричать. А потом, когда мама очнулась, я услышала, как его машина газанула на гравийной дорожке.

– О господи, о господи, – начала кричать мама, она даже не замечала, что у нее лицо в крови.

Я схватилась за маму, мне было страшно, потому что я не понимала, куда он повез Летти.

Не знаю, сколько времени мы так просидели.

Помню, я спросила маму, где Летти, а она прижала меня к себе и сказала:

– Они скоро вернутся.

Но я не знала: верить ей или не верить. И я была очень напугана, потому что догадывалась, что, когда Стивен вернется, он будет злиться на нас с мамой еще больше.

Я думаю, когда зазвонил телефон, прошло уже несколько часов. Мама сидела на полу и дрожала, голова у нее была в крови. Я взяла трубку, это была бабушка Вилье. У нее был какой-то странный голос.

– Пожалуйста, позови свою маму, – сказала она, как будто я была чужая.

А потом она стала кричать на маму так громко, что даже я слышала. Лицо у мамы стало серым, она застонала, а я обхватила ее за коленки, чтобы они не дрожали.

Мама все повторяла:

– Что я наделала? Что я наделала?

Это была самая долгая ночь из всех, что я помню. Мама разбудила меня, когда стало светать. Я заснула прямо на полу, поэтому очень замерзла, и у меня затекли руки и ноги. Мама странным голосом сказала, что мы должны уехать. Я спросила, а как же Летти? А она ответила, что была авария, машина Стивена разбилась, и Летти умерла в больнице. Мама говорила, что это она во всем виновата, у нее так стучали зубы, как будто она плавала в бассейне с ледяной водой.

Что было дальше, я плохо помню. Мы ехали в такси, потом летели в самолете, а когда я плакала и говорила, что не хочу уезжать, мама сказала, что только так может меня защитить. Помню, я плакала каждый раз, когда мама уходила в туалет, потому что боялась, что она тоже исчезнет и я останусь совсем одна. Потом помню, тетя Кэтлин стояла возле ограждения в аэропорту. Она обняла меня как родную, хотя мы никогда и не виделись.

И все это время мне хотелось спросить маму: «Как мы могли оставить Летти?» Я думала: «Вдруг она не умерла и ждет нас в больнице?» И даже если Летти умерла, мы должны были взять ее с собой, а не оставлять там, так далеко, что мы не сможем положить цветы на ее могилу, чтобы она знала, что мы не перестали ее любить. Но я так ни о чем ее и не спросила. Потому что мама еще очень-очень долго не могла вообще ни одного слова сказать.

Вот что я рассказала Майку в то утро, когда увидела, что он обнимает маму. Я рассказала ему об этом, после того как мама ушла, хотя до этого не могла рассказать никому, даже тете Кей, только не всю историю. А Майку рассказала, потому что почувствовала, что что-то изменилось и мама не будет против, если он все узнает.