чтобы подстрелить вас с Плывущей Сельдью; такой тупой, чтобы сбежать. – Люциан замолчал и покачал головой, как бы показывая, насколько был разочарован в моей оценке. – Я бы сказал, что масштабы его тупости нам не суждено оценить, хотя ты к этому уже приближаешься.

Мне хватило таких тирад еще за то время, пока я был его заместителем, хоть я и не принимал их близко к сердцу.

– Хорошо, он может быть в больнице, но врачи обязаны сообщать об огнестрельных ранениях.

– Тебе даже на звонок не ответили, как думаешь, когда они тебе что-то сообщат?

В его словах был смысл.

– Не хочешь прокатиться?

– Уже давно запряг коней.

Я словно говорил с Луисом Ламуром.

Руби остановила меня по пути к выходу из офиса.

– А тебе не кажется, что лучше переодеться?

Я осмотрел пятна и помятости, дополняющие мой образ.

– Пусть горожане знают, что мы не сидим на месте.

– У тебя на спине засохшая кровь.

Я вылетел за дверь до того, как она скажет что-то еще, а Люциан хромал за мной. Я помог бывшему шерифу сесть в машину. Он достал трубку и маленький, расшитый бисером кожаный мешочек с табаком и начал наполнять чашку из вишневого дерева. На мешочке был узор, и я узнал в нем то самое «Мертвое тело» с винтовки шайеннов. Я сообщил об этом Люциану. Он заново изучил мешочек, когда дым окутал его лицо, и выглянул в окно, которое только что приоткрыл.

– Ну что ж, я буду проклят.

Возвращаться в больницу было рискованно, но этим шансом необходимо было воспользоваться. Люциан терпеливо ждал, пока Айзек Блумфилд осматривал мои руки и ухо, пока я расспрашивал его о потенциальных огнестрельных ранениях. Он сказал, что никто подозрительный не приходил, но при появлении таковых он сразу же мне сообщит. Я спросил о Генри, но Айзек лишь хмыкнул и ответил, что медсестры хорошо о нем заботятся. Я побоялся за девственность Джанин Рейнольдс. К неудовольствию Люциана, он, я и мое целое ухо сразу же ушли. Мы направились к аптеке в центре города, и меня заверили, что никто не покупал пластырей и бинтов со вчерашнего дня. На высоких равнинах спрос не большой. Я завел пикап и повернулся к Люциану.

– К ветеринарам?

– Таксидермистам.

Не знаю почему, но звучало логично.

– Куда именно?

Он снова вытащил трубку и оценил проблему: уж кого в Вайоминге предостаточно, так это таксидермистов.

– Как насчет той лавки Пэта Хэмптона на Свэйбек-роуд?

Я резко развернул Пулю и направился на юг; несколько машин замедлили ход, и водители бросали на меня раздраженные взгляды. Люциан поднял средний палец, и я хлопнул его по руке, а он засмеялся и велел мне включить мигалки и сирену, чтобы поставить их на место. Я подумал, что ему просто хотелось снова на них посмотреть, поэтому послушался. Я поехал по шоссе на юг и, поскольку на дороге не было снега, разогнал машину где-то до ста тридцати пяти. Люциан ничего не сказал, просто смотрел вперед, но я все равно догадывался, что услышу его мнение. Так и было, но не совсем по этому вопросу.

– Что ты там сделал…

– Да?

– Ты хренов герой. – Я кивнул и тоже смотрел в окно. Мне не хотелось рассказывать про шайеннов.

Лавка Пэта Хэмптона представляла собой странную смесь таксидермии и обработки дичи. Говорили, Пэт может помочь независимо от того, что нужно сделать с животным. Когда мы подъехали к обветшалому комплексу полуразрушенных зданий, я просто обалдел. У одного из дальних зданий стояла черная «Мазда Навахо» с надписью «Крутой перец», покрытая грязью и с мятым боком.

– Бинго, – бывший шериф улыбнулся и вытащил трубку изо рта, пока парковал Пулю по другую сторону здания. – У тебя есть запасное оружие?

Я достал «Вингмастер 870» из бардачка.

– Этот парень – жертва.

– И скрывается от правосудия, – посмотрел он на ружье.

– Люциан, сделай мне одолжение и не стреляй ни в кого.

Он проверил магазин и переставил вперед двойной снаряд.

– В стрельбе нет ничего страшного, главное – стрелять в плохих.

Предстоящие пять минут обещали быть безумно интересными. Я достал свой пистолет, как всегда проверил его, а потом убрал обратно в кобуру, застегивая сверху кожаный ремешок.

– Передний или задний вход? – улыбнулся старый разбойник.

Я оглядел скопление зданий, пытаясь в них разобраться.

– Я зайду с переднего.

«Ремингтон» махнул в мою сторону, пока Люциан шел к двери, и я понял, что ружье не стояло на предохранителе. Я прошел по грязной слякоти парковки к тому, что было похоже на фасад, пока Люциан боком продвигался к углу потрепанного, выкрашенного в коричневый цвет здания. Там были отпечатки ботинок, ведущие к алюминиевой сетчатой двери, хотя от сетки осталась лишь парочка ржавых полосок. За окном висела пластиковая вывеска, обосранная мухами и выгоревшая на солнце. Витиеватые буквы гласили: «ИЗВИНИТЕ, МЫ ЗАКРЫТЫ».

На окнах висели старинные жалюзи, но в двери было маленькое незанавешенное окошко в форме ромба. Я просунул голову в дыру сетки и посмотрел сквозь грязное стекло. Там было что-то среднее между гостиной и приемной с диванами, древним телевизором и какой-то странной стойкой регистрации. Я заметил коридор, ведущий направо, сразу за стойкой регистрации, и решил, что именно туда мне и следует пойти.

– Отдел шерифа! – похлопал я по двери раскрытой ладонью. – Джордж, ты там? Не усложняй себе жизнь!

Я прислушался, когда изнутри донесся шаркающий звук. Я глубоко вздохнул и проверил замок – он был заперт. Я снова постучал в дверь.

– Это шериф, и я захожу!

Я сделал еще пару вдохов и отстегнул ремешок от верхней части кобуры. Совсем скоро Люциан зайдет сзади, но, пожалуй, с одной ногой дверь будет выбивать сложнее. Я осторожно отодвинул сетчатую дверь, чтобы не зацепиться за нее, вытащил кольт из кобуры, снял его с предохранителя и поднял в воздух. Я откинулся назад, а потом надавил всем весом на дверь.

Пожалуй, я ожидал от гниющей, полой двери большего сопротивления, потому что довольно быстро последовал за ней на диван у противоположной стены, когда она разбилась на две части. Я услышал громкий стук справа от себя, оттолкнулся от дивана, откинул дверь от проема и побежал на шум. Когда я добрался до другой двери, кто-то бежал навстречу, но не заметил меня, пока не стало слишком поздно. Я просто бежал дальше и толкнул его обратно в комнату здоровым плечом. Из его легких с шумом вышел весь воздух, когда мы пронеслись через дверной проем, и этот человек показался мне знакомым. А вот и Джордж.