В госдепартаменте между тем уже в июле 1968 года обсуждался вопрос о вынесении чехословацкой проблемы на обсуждение ООН. Причиной мог бы быть протест против пребывания советских войск в Чехословакии, которые, по мнению американцев, слишком медленно покидали территорию страны после завершившихся 30 июня 1968 года маневров ОВД «Шумава». Однако сами американцы обращаться в ООН не хотели, надеясь, что сама ЧССР или Румыния и Югославия инициируют обсуждение.

20 июля 1968 года Ростоу вновь обратился к госсекретарю с меморандумом, требуя активного воздействия на СССР, чтобы удержать Москву от каких-либо действий против Чехословакии.[353] Ростоу признавал, что «конечно, Чехословакия находится в советской сфере влияния» и если она выйдет из-под контроля Москвы, то будет нанесен сильнейший удар по позициям Советского Союза в мире, в т. ч. во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. В меморандуме опять предлагалось создать специальную группу НАТО по выработке совместной линии блока относительно ЧССР на случай «непредвиденных обстоятельств». Это, по мнению Ростоу поможет «оживить» и сам блок.

Ростоу (который имел также должность специального помощника президента) через офицера связи между Советом национальной безопасности (СНБ) и Комитетом начальников штабов (КНШ) полковника Лемнитцера обратился к высшему военному руководству США с прямым запросом: какие силы НАТО можно будет использовать для вторжения в Чехословакию. 23 июля он получил ответ: «Силы для возможной интервенции в Чехословакию могут включать 1 бригаду США, 2 французские дивизии и две дивизии ФРГ».[354] Одну бригаду КНШ хотел выделить лишь потому, что в случае более серьезного американского участия потребовалось бы провести мобилизацию дополнительных сил НАТО, на что ушло бы 6 месяцев.

Таким образом, в США всерьез рассматривали возможность вторжения НАТО в Чехословакию ровно за месяц до ввода войск ОВД на территорию ЧССР.

Между тем 22 июля 1968 в госдепартамент был вызван посол СССР в США Добрынин и госсекретарь Раск заявил ему фактический протест против публикаций в советских СМИ, в которых говорилось о подрывной деятельности НАТО, Пентагона и ЦРУ против Чехословакии.[355] 2 4 июля Джонсон собрал все политическое и военное руководство США (госсекретаря, министра обороны, директора ЦРУ и т. д.). Причем на этом совещании сам Ростоу выразил мнение, что русские не предпримут военных действий против Чехословакии.[356] Раск вообще заявил, что «чешский кризис» закончился.

И действительно на встрече высшего руководства СССР и ЧССР в словацком городе Чиерна-над-Тисоу (это был единственный случай в истории СССР, когда за границу выехало одновременно все руководство страны) 25 июля — 1 августа 1958 года, был, казалось, найден компромисс. Дубчек обещал в присутствии членов президиума ЦК КПЧ прекратить нападки на СССР в чехословацких СМИ, кадрово укрепить руководство МВД и снять с государственных постов ряд антисоветски настроенных лиц (например, руководителя чехословацкого телевидения И. Пеликана). Со своей стороны Брежнев обещал прекратить полемику против чехословацких СМИ в советских газетах.

Посольство США в Праге в своей депеше в госдепартамент от 4 августа[357] приходило к выводу, что Дубчеку будет сложно выполнить взятые на себя обязательства, так как это нанесет удар по его популярности в стране. Посольство порекомендовало госдепартаменту публично выразить удовлетворение результатами встрече в Чиерне, так как они привели к разрешению политического кризиса вокруг Чехословакии.

Однако если СССР действительно прекратил любую полемику против Чехословакии, то в чехословацких газетах и после Чиерны продолжали публиковаться антисоветские статьи. Не выполнил Дубчек и других своих обещаний. 10 августа 1968 года на встрече с Джонсоном и кандидатом в президенты от Республиканской партии Никсоном директор ЦРУ Хелмс выразил мнение, что хотя острота кризиса в Чехословакии спала, но он еще не закончился.[358] «Чехи хотят уменьшить свое участие в Варшавском пакте».

13 августа 1968 года состоялся длительный телефонный разговор Брежнева с Дубчеком, который, скорее всего, и стал побудительным мотивом для ввода войск ОВД в ЧССР. Брежнев фактически умолял «Сашу» выполнить взятые в Чиерне обязательства или хотя бы назвать точный срок, когда это будет сделано. Однако Дубчек все время уходил от конкретных ответов, а потом прямо сказал, что на предстоящем в сентябре съезде КПЧ намерен уйти с высшего партийного поста. В Москве поняли, что есть высокая вероятность полной дезинтеграции партийного руководства Чехословакии в самое ближайшее время. В этих условиях ввод войск задумывался именно как попытка сохранить Дубчека и избавить его от давления «реформаторов». Если бы Москва хотела избавиться от Дубчека, то надо было всего лишь дождаться сентябрьского съезда КПЧ.

19 августа Ростоу за обедом сказал Добрынину, что США считают советские решения в Чиерне «мудрыми».[359] Американцы сделают все, чтобы не осложнять для СССР положение в Чехословакии.

Таким образом, связанные по рукам и ногам во Вьетнаме США действительно не хотели в начале августа осложнений в Чехословакии и надеялись, что после Чиерны ситуация нормализовалась.

20 августа в 20.15 Добрынин прибыл к Джонсону.[360]Президент был настроен благодушно, спрашивал о здоровье Косыгина и сказал, что с удовольствием посмотрел «цветной фильм» о своей встрече с советским премьером в Гласборо в 1967 году. Далее Джонсон посетовал на то, что уже пять дней не может подстричься, так как на его ранчо нет парикмахера. Поговорили и о здоровье бывшего президента Эйзенхауэра, у которого случился сердечный приступ. После этой непринужденной беседы Добрынин зачитал Джонсону послание советского руководства. В нем говорилось, что события в Чехословакии приобрели угрожающий миру в Европе характер, в связи с чем по просьбе руководства ЧССР страны ОВД приняли решение ввести туда войска. Как только ситуация в стране нормализуется, войска будут выведены. Советское руководство решило заранее проинформировать президента США, чтобы заверить: меры ОВД не направлены против американских интересов и СССР желает продолжения линии на разрядку в советско-американских отношениях.

Джонсон поблагодарил Добрынина и сказал, что завтра даст ответ после консультаций с Раском. Далее президент обсудил с Добрыниным готовящееся совместное заявление о предстоящем визите Джонсона в СССР, рассказал советскому послу о своей семье и символе родного штата Техас — одинокой звезде. Беседа закончилась в 20.42 в самой дружеской атмосфере — ни единого слова осуждения ввода войск ОВД в Чехословакию с американской стороны не прозвучало. Посол Добрынин был удивлен, что Джонсон никак не прореагировал на послание советского руководства: «Президент Джонсон внимательно выслушал сделанное мною сообщение, однако, видимо, не сразу оценил важность случившегося, так как, к моему удивлению, никак не реагировал на такое известие».[361]