Рэт Скэбис:

Карьера Марка подходила к концу, но по-прежнему сотни девочек оставляли записки на лобовом стекле его машины. Получилось так, что многие его поклонники торчали от нашей музыки. Кое-кто из группы имел приятную внешность, и это помогало. Я всегда считал, что решение Марка пустить нас в свой автобус было очень храброй затеей. В то время я был бездомным, и было здорово, что я мог останавливаться в гостиницах — не нужно было убирать комнату.

Кэптен Сенсибл:

У T.Rex был период застоя, когда Марку все потакали. Он прошел через творческий спад. Но потом он снова воспрял, вернув себе хорошую форму. Одевался в спортивный костюм и занимался джоггингом. Мы завтракали яичницей с чипсами в Уотфорд Гэп и смотрели на нарезающего круги Марка Болана. Он пробегал мимо нашего окна каждые полторы минуты — «А, вот и он… А вот его уже нет!» Он отлично играл на гитаре и исполнял все эти навороченные электрические версии песен «Debra» и «Get It On». Группа была жесткой, он был в отличной форме, и тут эта авария.

Damned были группой-первопроходцем. Тур в Америку не стал исключением. Организовав несколько выступлений на апрель, они повезли британский панк-рок в Штаты. Вернувшись домой, они тут же устроили тур по Англии, который начался с их выступления в лондонском Roundhouse 24 апреля.

Брайан Джеймс:

В Америке было весело. В Нью-Йорке было круто — там была тусовка, из которой вышли Ramones. Все ходили на концерты. На разогреве у нас играли Dead Boys — на том концерте я познакомился со Стивом Бейторсом.[178] Поездка в Нью-Йорк прошла замечательно. Мы отыграли один концерт в восемь, и еще один в двенадцать ночи — мы просто ошалели, когда увидели, что за первыми столиками народ спокойно ел пиццу, поэтому на следующий концерт мы принесли пиццу с собой на сцену. Мы отыграли пару аккордов, потом похватали пиццу и стали швырять ее в зал. Они повскакивали и начали ее жрать. Некоторые ушли, а те, кто остался, хорошо провели время.

Кэптен Сенсибл:

На первых концертах, отыгранных в Нью-Йорке, люди нас по другому воспринимали до определенного момента. Играть не в своем городе труднее. Мы выложились по полной — было много воплей, как со сцены, так и из аудитории. Многие из американской панк-тусовки сидели на наркотиках. У нас было не так — ну, может немного амфетаминов, но ничего такого тяжелого. Иногда люди давали тебе пакетик с порошком, который оказывался совсем не детской присыпкой — это, собственно, и произошло во время фестиваля в Мон-де-Марсан тем августом. Это была «ангельская пыль», ваша честь… (Смеется.)

Рэт Скэбис:

С Damned старая пословица «первопроходцы получают стрелы, а поселенцы золото» становится истиной. Мы приехали в Америку думая, что Нью-Йорк — это место, где постоянно что-то происходит. Мы приехали туда, не понимая, что арт-тусовка там развита в той же степени, что и музыкальная тусовка. Там было полно мужиков в спандексе. Когда мы выступали в CBGB, народ сидел за столиками и ужинал, наблюдая за выступлениями групп.

Кэптен Сенсибл:

За исключением группы Патти Смит, со всеми остальными командами у меня сложились хорошие отношения. В те времена после каждого выступления группы аудиторию просили выйти, а потом запускали снова. Странно, конечно, но так вот они в Америке это делали. После концерта мы отдыхали и пили пиво — нам давали пару ящиков, и никто не мог нас заставить уйти, пока пиво не допивалось до конца. (Смеется.) После концерта в гримерку заходит Патти Смит и говорит: «Пошли на хрен отсюда, гнусные мудаки», — или что-то типа того, и я посылаю ее подальше, после чего остальной народ из ее группы начинает с нами цапаться и атмосфера накаляется. Ну и хрен с ней! (Смеется.)

Брайан Джеймс:

Нас в Америке не знали вообще. У них, в Нью-Йорке, наш сингл «New Rose» был в джукбоксе кафе Max's Kansas City — там было круто. Когда мы приехали в Лос-Анджелес, где должны были сыграть в одной связке с группой Television в клубе Whiskey, нам отказали в выступлении, и пришлось искать место, где мы могли бы еще выступить. Когда мы впервые попали в Лос-Анджелес, было такое ощущение, словно мы попали в кино, что с позиции киномана было круто, только там никакой тусовки не было. На концерты ходили в основном англичане — некоторые были друзьями Джейка — и по радио гоняли всякую ерунду. В то время по радио постоянно крутили хрень вроде Eagles или Supertramp. Как будто в последние полгода в Англии ничего и не происходило. Потом мы поехали в Сан-Франциско, и вот там было здорово — люди там хорошо понимали музыку. В Mabuhay Gardens было очень круто — там народ явно торчал на панк-роке и рок-н-ролле.

На мой взгляд наш альбом неправильно распространялся в Америке вплоть до недавнего времени. Что касается Stiff, то нам нравились работающие там люди и те, у кого был с этим лейблом контракт, например Лемми и Ларри из Pink Fairies. Что-то вроде клуба по интересам. Я терпеть не мог деловую сторону, но вообще Stiff был классным лейблом, хотя денег практически не было, и нам приходилось ездить на дерьмовых минивэнах и спать в дерьмовых гостинцах, и мы видели, что пластинка была так себе и с дистрибуцией были проблемы. Однако мысль о том, чтобы уйти со Stiff на большой лейбл и иметь дела с «костюмами», которые указывали нам, что делать, даже в головы не приходила. Другие люди постоянно тусовались с теми, кто хотел заключить с нами контракт.

Кэптен Сенсибл:

Мы выступили в Раундхаус вместе с Motörhead и Adverts. Концерт в Roundhouse для меня много значил. На этой сцене я видел выступления всех своих героев, Pink Fairies и других. То, что случилось с Раундхаус — трагедия.[179] Помню, как там постоянно танцевал этот хиппи, Иисус, словно лунатик. Когда играли мы, я не мог поверить своим глазам, увидев его — какой эксцентрик!

Рэт Скэбис:

Damned всегда были настоящими… Мы все были настоящими, от психотичного Кэптена до Дэйва, всегда выглядевшего таким — в любое время, днем или ночью, он всегда выглядел как Дэйв Вэниан. Это было его стилем жизни.

Adverts были супер. У них были отличные песни. Тур был просто классным. Пожалуй, это был последний раз, когда Damned были нормальной командой. После этого все как-то развалилось.

Гэй Адверт:

Тур был очень долгим. Он зигзагом прошел через всю Англию, и на концерты приходили подраться те, кого мы обозначили как читателей газеты Sun. В Линкольне было хуже всего, там нам пришлось забаррикадировать двери. Было слышно, как они пытались выломать их. Они порезали покрышки нашего автобуса — это было все, что они могли сделать. Их раздражала сама мысль о том, что панк-рок добрался до их города. Все это было странно. В те годы было много насилия Тима избили теды в Хаммерсмите, когда он возвращался домой. Ни с того ни с сего на него вдруг набросился какой-то парень всего лишь за то, что он панк. Очень молодой парень. Я с ним столкнулась на следующий день — он подошел ко мне и сказал: «Эй, это я навешал твоему дружку». Я спросила: «Зачем ты это сделал? Это же тупо». Он ответил: «Я попрошу своих друзей вас не трогать…» Еще он сказал, что какие-то панки избили его друга. Мне постоянно приходилось лезть в драку. Я была круче, чем мои друзья мужчины. То же самое было и в Бэдфорде. Только там были скинхеды и хиппи — мне приходилось их разнимать. В то время, как панк набирал силы, мы постоянно были на гастролях, о чем я жалею. Мы все пропустили. Я читала обзоры концертов, и мы не могли никуда пойти из-за плотного гастрольного графика. Я молилась, чтобы ничего важного не случилось за время наших отъездов. (Смеется.) Мне нравилось играть, но я никогда не была человеком, которому нравится выступать на сцене.