Француз, звание которого вряд ли было выше лейтенантского, тут же подтянулся, надулся и важно сделал ручкой — поезжайте, мол.

Паровоз зачуфыкал, разгоняясь, и вскоре оставил Исакогорку далеко позади.

Станцию Плесецкую проехали ночью. Чуга особо не гнал, опасаясь разобранных рельсов — начинались места, где бродили отряды 6-й армии и банды дезертиров, не слишком отличные друг от друга. В дебрях лесов они прятались, забиваясь на ночь в смрадные землянки, а днём выходили к путям.

Миновали и Обозёрскую. Авинов, притомившийся уголь подкидывать, овчинную куртку давно снял. Вытирая пот со лба, он глядел в окно, но мало что видел — только ёлки мелькали мимо, возникая серыми привиденческими силуэтами и пропадая из глаз.

Паровозный прожектор освещал переднюю платформу с грудою шпал, и таял вытянутым пятном гаснущего сияния, выделяя в ночи две блестящие нитки рельсов — их параллели сходились в неразличимой перспективе.

Сон урывками, на откидном сиденье, как на жёрдочке, отдохнуть не позволял, так только, усталость копил. А Чуга был свеж и бодр, словно и не отстоял всю ночь. Проверив уровень воды в котле, он подкачал её насосом, потом с усилием подёргал рычаг очистки колосников. Паровоз мчался в ночи, окутанный дымом и паром, громыхая и лязгая сочленениями.

Утро наступило как-то незаметно, без розовой зари и прочих красивостей. Просто понемногу начало светлеть, небо на востоке сделалось серым, проявляя божий мир с ночного негатива, и стал день.

— Держись! — завопил Чуга, хватаясь за рычаг тормоза и пуская контрпар, как это делают, когда хотят пустить паровоз задним ходом.

Авинов уцепился за какую-то ручку, а колёса дико заскрежетали, завизжали по рельсам. Паровоз, теряя скорость, остановил все свои тонны.

— Что? — каркнул Кузьмич спросонья.

— Путь разобран!

— Будьте наготове, — предупредил Авинов.

Накинув кожанку, он спустился на землю и сразу вынул маузер. С другой стороны спрыгнул Чуга. Кирилл встретил его впереди состава, обойдя платформу. Путь кончался метрах в десяти — справа не хватало двух рельс, слева — трёх. Недостающие «детали» валялись под откосом — шпалы, рельсы, костыли, гайки. Игра такая — «Собери сам».

— Поймать бы эту сволочь… — выцедил Мишка.

— Как бы она нас не поймала, — сказал Авинов, оборачиваясь к Алексу и Елизару Кузьмичу, подходившим по насыпи. — Ну что? Займёмся утренней зарядкой! Оружие держать наготове. Чуга, возьми-ка…

Кирилл протянул ему золочёный браунинг.

— Ух ты!

— Вот предохранитель. Спускаешь и палишь по врагам рабочего класса.

— Ага!

Разбившись по двое, «паровозная бригада» перетаскала наверх и уложила шпалы. Это было самое простое. А вот рельсы… Каждая весила сорок пудов — не очень-то и потягаешь! А что делать?

Кое-как, с помощью рычагов и такой-то матери, напрягая мышцы и жилы, четвёрка выволокла рельсы и уложила на шпалы.

Трясущимися руками ухватив кувалду, Авинов принялся забивать костыли — через одну, через две шпалы, лишь бы проехать. На пятой рельсе все выдохлись и решили устроить перекур. Тут-то и прозвучал выстрел.

Приглушённый паровозным шипением, он показался Кириллу негромким. А Чуга взмахнул руками, падая на шпалы. Кузьмич махом снял винтовку с плеча и залёг рядом. Он выстрелил, почти не целясь, однако чалдоны зря патроны не тратят — неизвестный стрелок вывалился из-за кустов, роняя охотничью берданку.

— Мишку оттаскивай! — крикнул Исаев. — Живой вроде!

— Алекс! — скомандовал Авинов. — Помоги Чуге! А я с рельсой разберусь!

Пригнувшись, почти падая, он перебежал, держа кувалду как винтовку, наперевес. Хоть бы пару костылей вбить…

Один он таки успел вколотить, и тут из лесу выбежали сразу человек пять или шесть, одетых «по моде» Гражданской войны — в белые гетры, французские шинели, матросские бушлаты. В общем, кого раздели, то и надели.

Они бросились по откосу вверх, стреляя из винтовок. Кузьмич снял одного, Авинов — другого. Тогда напавшие залегли и открыли огонь по паровозу — им снизу только десятиколёсник и был виден. Из будки ответил Алекс, выстрелив трижды и все три раза промахнувшись.

Кирилл же работал как бешеный. Пользуясь тем, что оказался в «мёртвой зоне», он молотил и молотил кувалдой, заколачивая костыли.

— Отходим, Кузьмич! — крикнул он.

Исаев живо перекатился на его сторону.

Тут паровоз сотрясся, раскручивая колёса, свисток ударил по ушам.

— Молодцы! — крикнул чалдон. — Догадливые!

Нападавшие полезли на насыпь, но теперь громада локомотива разгораживала их и Авинова с Исаевым. Кузьмич присел и пару раз выстрелил между колёс. Один раз он таки промахнулся…

— Лезем, лезем!

Дождавшись, пока чалдон скроется в будке, Кирилл поднялся и сам. Чуга лежал на полу, пуская кровавые пузыри.

— Дай шмальнуть… — сипло выговорил он.

Перевернувшись на бок, он вытянул руку с зажатым в ней браунингом Троцкого и выстрелил в приоткрытую дверцу.

— Попал! — возликовал Алекс.

— Ага… — улыбнулся Мишка и умер.

Его нечесаная голова неслышно ударилась об пол, а рука безжизненно свесилась, роняя золотой пистолет. Кузьмич молча стащил фуражку с головы и зыркнул на Авинова.

— Раскручивай, ваше благородие, — сказал он, — погоняй махину!

Кирилл потянул рычаги, которые ему показывал Чуга, и взялся за лопату.

— Алекс, угля!

Фон Лампе мигом полез в тендер, антрацит притёк в лоток сверкающей чернотой.

— Они на платформу залезли! — провопил Алекс.

— Моя очередь, — прокряхтел Кузьмич, пробираясь наверх. Вскоре раздались два выстрела. Зачастил наган, и снова ударила винтовка…

Залезая обратно в будку, чалдон кивнул: всё, дескать, можно отпевать покойничков. Осторожно переложив Чугу, Авинов взялся вести паровоз.

— Нормально идём, — сказал Исаев, занимая откидушку. — Видать, наблатыкались, ваше-блародие.

— Знать бы ещё, как его тормозить… — пробормотал Кирилл, разглядывая полустёртые надписи.

— Мишка вроде вон тот рычаг тягал, — подсказал Кузьмич.

Авинов пригляделся.

— Точно, воздушный тормоз!

Алекс, перепачканный в угле, пролез в кабину и солидно добавил свою лепту в общую копилку знаний:

— Вроде давление пара великовато, — авторитетно заметил он.

— А ты его сбрось, — посоветовал Кирилл.

— А… как?

— А вон рычаг, прямо у тебя над головой. Тяни!

«Лампочка» потянул, и пар ударил в стороны, расходясь клокотавшими «усами». Так, общими усилиями, паровоз и двигался, пока впереди не показался встречный состав.