– Пап, мы куда сейчас? Домой?

– Нет пока. Сначала пообедаем, а потом в аэропорт поедем и в другой город полетим, на море. Хочешь на море? – Максим обернулся и посмотрел на забитый народом павильон автобусной остановки. До аэропорта отсюда ходит экспресс, надо будет вернуться и посмотреть расписание. Нет, лучше взять такси, чтобы побыстрее убраться отсюда. И черт с ним, с обедом, поесть они смогут и в аэропорту…

– Нет! Я не поеду, я не хочу больше на море, не хочу! – Васька заорала так, что на нее обернулись. Люди с удивлением и неодобрением смотрели на странную троицу. Но Васька ни на кого не обращала внимания, она попятилась, вырвала руку, отбежала назад, и Максим увидел слезы в глазах дочери. Ленка попыталась поймать Ваську, но та увернулась и побежала назад к вокзалу. Ленка беспомощно посмотрела на мужа. Максим не сводил взгляд с удирающей Васьки – та остановилась у светофора и почти потерялась в толпе таких же светловолосых, как и она, детей.

– Держи, – Максим скинул с плеч рюкзак, бросил его жене, швырнул на асфальт черную сумку и подбежал к дочери. Люди расступались перед ним, смотрели ему вслед. Ленка крикнула что-то, но Максим не разобрал ее слов, он поднял Ваську на руки и поцеловал в мокрую щеку. Васька всхлипнула и обняла отца за шею. Максим обернулся, увидел как к ним бредет нагруженная вещами Ленка, и прошептал Ваське на ухо:

– Тихо, не кричи! И не вспоминай больше, я же сказал тебе – все закончилось. Забудь. Сейчас мы поедем все вместе, и это другое море…

Это другое море, другие берега. Там все другое – люди, воздух, еда и небо. Там нет войны, грязи и человеческого скотства. Там можно жить – работать, строить дом, рожать детей, видеть, как они растут, и ждать внуков, а не выдирать зубами и когтями то, что тебе положено по праву рождения, то, что ты заслужил, когда воевал и выполнял приказы. Там не нужно учить детей преступать закон, приучая их к мерзости и подлости, превращая из людей в животных, потому что иначе им не выжить. «Прощай, страна огромная, у меня не девять жизней, дальше без меня. Там, в могилах, осталось слишком много друзей, и я пока не готов лечь рядом с ними. Я не могу ждать, пока кто-то наведет в моей стране хотя бы какое-то подобие порядка, скорее, она сгниет заживо как при газовой гангрене. А мы останемся здесь, в мире последовательном, осмысленном и предсказуемом, будем жить по чужим правилам и законам, но за свободу и безопасность я готов заплатить эту цену. Ничего, мы привыкнем, научимся, все сделаем и все запомним, чтобы выжить и однажды вернуться домой. А не доживем мы, так в Россию придут другие воины-освободители – наши потомки, дайте только срок».

* * *

Поток ледяного воздуха из кондиционера бил в могучую генеральскую спину и рассыпался об нее, как волны о скалу. Загорелая лысина покачивалась над раскрытой папкой, листы распечаток мелькали – человек в кресле под портретом Президента очень торопился. Пару раз он промычал что-то себе под нос и сидевший рядом полковник напрягал слух, но его помощь была не нужна.

– Понятно, понятно, – бормотал генерал, – ага, угу, молодец, отличная работа.

– Простите? – полковник повернулся к начальству, наклонился над столом и почувствовал, как по лопаткам скользнула струя морозного воздуха.

– Отличная работа, говорю, – генерал откинулся в кресле и расправил широкие, обтянутые форменной рубашкой с золотыми погонами плечи, – хоть премию ему выписывай, по итогам года.

Полковник улыбнулся и вжался в стол, невольно поежившись – температура в кабинете приближалась к февральскому полдню, не смотря на царивший за окном август – жаркий и липкий. Генерал блаженствовал – он встряхнулся, протер ладонью лысину и принялся заново перелистывать толстую, нашпигованную отчетами, докладными записками и фотографиями папку.

– Молодец, молодец, – взгляд генерала задержался на «объяснительной» министра по осуществлению контрольной деятельности, – в самое пекло залез и снеговика оттуда живым притащил. Это тебе не бюджеты пилить, тут вот, что нужно, – генерал согнутым указательным пальцем постучал себе по темечку и продемонстрировал подчиненному прокачанный бицепс под коротким рукавом форменной рубашки. Полковник кивнул и вместе со стулом переместился к окну – оставаться на одной оси с пашущим на пределе кондиционером он больше не мог. Генерал перечитал показания чиновника, ухмыльнулся довольно и снова зашуршал бумагами. «Еще немного и в снеговика превращусь я», – полковник уставился в стену перед собой. Из отпуска начальство вернулось полным сил, его обуревала жажда деятельности и немедленных результатов. «Хорошо ему, три недели на Кубе пузо грел и ромом наливался, пока мы тут за этим Логиновым как сайгаки по прерии. Один детдом чего стоил, кто ж знал, что его на лошади через забор понесет, да еще и на глазах у полсотни человек. Думали – все, кранты и ему, и девчонке, а нет – ушел, да как грамотно. А про скачки по Москве я вообще молчу. Десять человек за неделю положил, АЗС в воздух взлетела, охрану губернатора, как кутят слепых, уделал…» – полковник насторожился. Довольное мычание исчезло, генерал вытащил из папки листок и внимательно изучал его, держа на расстоянии вытянутой руки.

– Пересек границу РФ в аэропорту «Шереметьево», вылетел рейсом Москва-Хельсинки, бизнес-классом, – в голосе начальства полковник уловил недоумение и растерянность. – А дальше он что? Дальше куда?

– В Осло, – ожил полковник и потянулся к папке, – они втроем улетели. Там в конце рапорт приложен. В Норвегии они…

– Видел, – генерал придвинул папку к себе, – знаю, что не в Зимбабве. На Утойе, надеюсь, без него обошлось?

Полковник смысл вопроса понял не сразу, но сообразил и активно замотал головой:

– Нет, нет, он бы и не успел, они въехали в страну накануне теракта. Нет, это не он, точно.

– Тогда ладно, я уж чего только не подумал. В новостях поначалу свидетели говорили о двух мужчинах с ружьями, а потом второй чудесным образом исчез, – генерал вернул бумагу в папку и воззрился на подчиненного ярко-голубыми глазами под выгоревшими на солнце острова Свободы ресницами, – ну, а сейчас что? Чем он занимается? Работает? Хотя зачем ему это, он теперь до конца дней отдыхать может… Документы он с собой утащил, или я чего-то не понял?

– Да, все верно, отправил обычной почтой, – подтвердил замерзший полковник, – а сейчас в туристическом городишке на фьорде обосновался, рыбку, наверное, ловит. Форель, угря…

– Форель он ловит, – генерал вылез из-за стола, взял пульт и через плечо выключил кондиционер. Ледяное дыхание оборвалось, и полковник вместе со стулом вернулся на место. Генерал прошелся по кабинету, остановился у окна и проговорил, обращаясь к ветке клена за тройным стеклопакетом:

– Не ту рыбу он ловит, не ту и не там. Есть у меня для него парочка чудищ морских, ядовитых, как раз ему по зубам будут. Но не сейчас, попозже. Отдохнет и заскучает, а я ему пока клиентов подберу, на выбор. Пусть сам решит, с кого начать, я его вкусу доверяю. Будем считать, что до сих пор все это разминка была, показательные выступления перед основной программой. И рекомендации у него, – генерал вернулся за стол, подтащил к себе папку и откинулся на спинку кресла, прижав досье к животу, – отменные. Да и других кандидатов у меня все равно нет, а работы полно, клиенты борзеют. До пенсии капитану, как до Луны, поэтому пусть послужит, пока страна в опасности.