— Не смей больше приходить сюда! — перебивает меня мужчина. — Сюда и в дома других баньши этого города. Слышишь, Нара?! Не смей!

Этого я стерпеть не могу. Пусть передо мной Старейший нашего народа, единственный мужчина среди баньши, самый могущественный из нас всех, такого обращения я не терпела даже от нашей Эйш-тан.

Потому она и наказала меня, отправив в смертные земли человеком…

— Или — что, Старейший? — спрашиваю с насмешкой. — Что ты мне можешь сделать? Ты даже пальцем дотронуться до меня не можешь, и вся твоя магия…

— Тебе — ничего, — снова перебивает меня баньши. — А вот твоему человеку — многое. Подумай, как поступит Кузнец, если я скажу, что присланный из Вольграда стражник убил по дороге десятерых человек. Убил подло, напав ночью, пока они спали… Он поверит мне, Нара, потому что я часто открывал своему Роду такие тайны — и никогда не ошибался.

— Нет! — кричу. — Ты не будешь… не скажешь!..

— Не скажу, — соглашается Старейший. — Если ты будешь держаться от моего дома подальше.

— Но я не знаю… — бормочу. — Я должна идти туда же, куда мой человек, и если он придет сюда или к другим…

— Не отходи тогда от него ни на шаг, — приказывает баньши. — И не суйся к детям чужих Родов!

Я с трудом подавляю гнев. Спокойно. Я не в своем праве. Воспитывать детей чужих Родов среди нас считается тягчайшим оскорблением. И Старейший может отомстить мне. Может.

Я склоняю голову.

— Прошу меня простить, — шепчу почти неслышно. Не слышно — для кого-нибудь другого, но не для него.

— Я принимаю твои извинения, — кивает баньши. — Так ты теперь человек, Нара, — продолжает он безо всякого перехода. — Человек… вот до чего ты докатилась.

— Это не я! — вскидываюсь. — Великая…

— Знаю, — отмахивается баньши. — Слышал. Она говорила о тебе.

— О, Старейший! — С табуретки я падаю на пол, на колени перед сородичем. Молитвенно протягиваю руки. — Старейший! Она говорила обо мне?! Что? О чем? Могу ли я надеяться…

— Нет, — обрывает меня баньши. — Не можешь. Она недовольна тобой.

— Старейший!

— Помолчи. Эйш-Тан велела передать свое неодобрение. Ты не уберегла своего человека от пути Воина. Ты не защитила его от Реи'Линэ. По твоей вине он связался с Ли'ко. Твой человек несколько раз чуть не погиб — и в этом твоя вина! Он при жизни ушел в Огнь — из-за тебя! Ты самая бестолковая из всех баньши, Нара! Тебе доверили Род, а ты не можешь уследить за одним-единственным человеком!

— Но я не…

— Молчи! Княгиня передает тебе следующее. Впредь смотри за своим человеком лучше. Не пытайся его бросить — иначе умрешь. Не дай ему оставить тебя — иначе умрешь. Попытаешься избавиться от дара Княгини — смертного тела — умрешь страшной смертью. Ты все поняла, баньши угасшего Рода?!

Я разрыдалась. Княгиня права, я одна во всем виновата. Я одна…

— Ты теперь человек… — задумчиво повторяет баньши. — Забавно. Но ты помнишь, кто ты такая, верно? Вот что, Нара. В кого бы тебя ни превратила тебя Великая, ты — Старшая, одна из нас. Не забывай этого.

Я поднимаю голову, рукавом вытираю слезы.

— Я помню, Старейший. Всегда помню.

— Этой ночью мы встречаемся на пустоши за городом, — внезапно сообщил баньши. — Приходи ты тоже.

— Я?! — смеюсь. Истерически смеюсь в лицо сородичу, хоть это и может его оскорбить. — Старейший, на ночь ворота закрывают! Как я выйду из города? Как я пойду одна в Приграничье, где что ни человек — то разбойник? Ты забыл, Старейший? Я теперь смертная!

— Замолкни! — приказывает баньши. — Я сам провожу тебя. И даю слово, этой ночью тебе ничего не грозит. Так что ты приходи, Нара. Придешь?

Возразить было больше нечего. Я кивнула.

Тиан

Что-то не нравится мне Нара… Оставил ее — она, конечно, расстроилась, оскорбилась, но когда я вернулся — на ней лица не было. Случилось что-то? Вроде недолго я ходил… Заказал себе меч, пару кинжалов присмотрел, торопился как мог.

Что она успела натворить, пока меня не было?!

— Что-то случилось? — спрашиваю, будто ненароком.

— С чего ты взял? — А глаза-то отводит… — Ничего не случилось. Совсем-совсем ничего. Просто замерзла… И кушать хочется. Может уже пойдем? Темнеет.

— Пойдем тогда в «Лисий Хвост».

— Зачем нам туда? Тиан, там ужин, небось, стоит месячной платы за жилье в «Гнезде».

— Там Кольд сегодня будет байки свои травить, послушать хочется, — сознался я. — Да и тебе не помешает там появиться. Я с Кольдом поговорю, может он за тебя словечко замолвит. Он-то скоро из Костряков уедет, может хозяин тебя взамен наймет.

— Уедет он… Что-то много кто из Костряков уезжает. Словно крысы из дома, который скоро сгорит… — заметила Нара задумчиво, потом вздохнула: — Ты иди, а я, пожалуй, домой. Что-то голова у меня разболелась.

— Уверена? — я дал ей шанс передумать. — Неужели не интересно, что Кольд расскажет?

— Ни капельки, — поморщилась она. — Будто он может знать что такое, чего я не слышала. Я бы и тебе ходить не советовала. До Костряков с ним доехали, вот и все — а дальше ему рядом с нами делать нечего. Он же все Княгине своей докладывает!

Я едва не рассмеялся. Кольд ну никак мне не представлялся в роли стукача. Да и разве интересно Княгине знать такие мелочи обо мне, что колдун мог бы передать?

Доведя Нару до «Гнезда» и взяв с нее обещание заказать себе хороший ужин и никуда без меня не выходить, я направился к «Хвосту». Едва не заблудился, хорошо сумел пристроиться в хвост большой компании, весело и громко обсуждавшей предстоящее выступление Кольда.

— Говорят он байки знает, что Старому Глазу[23]и не снились. Враки, конечно, но враки знатные… — авторитетно заявил парень в одноухой теплой шапке. Я едва не рассмеялся — да уж… Помнится я тоже когда-то решил, что Кольд — врун, каких свет не видывал. Может он, конечно, и приукрашивал, но ведь правду говорил. Интересно, каково это — быть живым героем сказок и легенд, великим колдуном? Стоп, Тиан, ты не о том думаешь… Твоя судьба тоже — не сахар. Еще похуже его. Он-то хоть живой герой, а ты скоро станешь героем павшим.

Кольд устроился прямо на столе. В одной руке он держал кружку с горячим вином, а во второй — кольца, которые подбрасывал и снова ловил, словно игрок кости. Дорожный костюм он сменил. Новая синяя рубаха, того же оттенка, что глаза колдуна, была вышита по вороту какими-то рунами. Мягкие сапоги с меховыми отворотами доходили почти до колен, в них были заправлены темные брюки. Я едва признал Кольда в этом щеголе…