В общем-то, к более близкому знакомству с реюньонцем он намеревался приступить со временем. Однако теперь вдруг решил, что более удачного момента для возобновления когда-то давно самой войной прерванного знакомства не представится.

– Просто для князя-рыцаря Курбатова, – пошла вслед за ним к столику полковника Лилия Фройнштаг, – снять парик равносильно поднятию забрала перед поединком.

– Именно так я и воспринял это действо, – признал Скорцени. – Кстати, известно ли вам, господа, что в годы войны князь Курбатов с небольшой группой русских «белых» казаков совершил рейд по тылам сталинской России, с диверсиями и боями пройдя от Маньчжурии, через всю Сибирь, Урал и половину Европы, до нашей восточной линии фронта?

– Лично от меня этот факт ему пока что удавалось скрывать, – тут же объявила фон Жерми.

– Честно признаюсь, какое-то время я попросту восхищался этим диверсантом и даже завидовал ему. Зная, как много разведчиков и диверсантов, подготовленных нами в те годы из русских пленных и перебежчиков, оказывались в застенках советской контрразведки уже на второй-третий день своего пребывания в тылу красных, я попросту не мог не восхищаться им[45].

– Я так понимаю, – слегка стушевался полковник, – что только что вы процитировали фрагмент из своих новых военных мемуаров, один из разделов которых будет называться, ну, скажем, «Мои встречи с истинными рыцарями войны» или просто с «людьми войны»… Словом, что-то в этом роде.

– А что, кажется, князь Курбатов подает прекрасную идею, Скорцени, – мгновенно взбодрилась Лилия Фройнштаг. – Почему бы вам не подготовить очередной том мемуаров, одна из глав которого в самом деле будет посвящена рейду полковника Курбатова и вашему знакомству с ним[46], а другая – вашему визиту на Корсику? Разве предыдущая ваша книга не стала своеобразной сенсацией?

– Попытаюсь осмыслить ваши идеи, коллеги. И достаточно об этом. В принципе, я должен был бы спросить, что привело вас, князь Курбатов, на Корсику с далекого острова Реюньона, но боюсь нарушить традицию, согласно которой в «Пристанище паломника» не принято интересоваться такими мелочами бытия.

– Вот и я, – аристократически склонил голову Курбатов, – помня о вашем пристрастии к паломничеству, не стал бы выяснять, что привело вас в это горное, почти монастырское захолустье. И, конечно же, не стал бы связывать появление здесь обер-диверсанта рейха в компании с бывшим начальником охраны «Африканского конвоя Роммеля» фон Шмидтом с той «корсиканской золотой лихорадкой» кладоискательства, которая неожиданно охватила сразу несколько стран.

– …И через Россию, – парировал Отто, – докатилась до хранимого богами некоего затерянного посреди океана островка Реюньона. Разве я не прав, господин Денни, и вы, госпожа бывшая советскоподданная, а ныне графиня фон Жерми?

– То есть вы хотели сказать, что беседа с полковником Курбатовым состоится чуть позже, – деликатно осадила его Анна. – И, желательно, наедине.

– Надеюсь, господин полковник такого же мнения?

– Не сомневайтесь.

– Будем считать, что ваше предложение принято, – завершил эту сценку возобновления знакомства Скорцени, давая русским понять, что на время теряет интерес к ним. И, в подтверждение, садясь вместе со своими спутниками за сдвинутые официантом столики, вполголоса поинтересовался у фон Шварца: – Так что, есть предположение, что истреблением пиратов-неудачников из Лунной бухты занималась не та группа, которая сжигала яхту и баркасы?

– У поджигателей была прекрасная возможность расправиться с ними в ночь «великого пожара». Как показали и полицейское, и неполицейское расследования, ничто не мешало налетчикам сделать это. Почему же понадобилось ждать следующей ночи, которую полицейские вынудили большую часть золотоискателей проводить во все той же рыбачьей хижине?

– Очевидно, нападавшие хотели использовать второй налет для большего устрашения всех последующих охотников на сокровища фельдмаршала.

Владелец поместья хотел ответить сразу же, однако мощный взрыв, прозвучавший в той стороне, куда ушел водолазный бот «Ломбардия», заставил его запнуться на полуслове; официанта – уронить лихо державшийся на кончиках пальцев поднос, а всех остальных, кто находился в эти минуты на веранде ресторана, – броситься к перилам ограждения.

Еще через несколько мгновений прозвучал второй взрыв, и мощный султан из воды, дыма и останков судна возвестил всех свидетелей этой катастрофы, что на сей раз кроме мины рванули имевшиеся на борту боеприпасы и все прочее, что только могло взорваться в его трюме и в машинном отделении.

– Странно, – проговорил «реюньонец» на германском, но с едва заметным русским акцентом, – столько лет прошло после войны, а прибрежные воды Корсики все еще напичканы минами.

– Прекрасная версия, полковник, – согласился Скорцени, не отводя взгляда от того места, над которым о трагедии водолазного бота свидетельствовал теперь лишь медленно рассеивающийся столб черного дыма. – Во всяком случае, вполне приемлемая и для обитателей «Пристанища паломника», и для местной полиции.

– Чем только занимаются французские минные тральщики? – входил в роль случайного зеваки-свидетеля полковник Курбатов.

– Их и в лучшие времена во французском флоте никогда не существовало, – подыграл ему Скорцени, – настоящих военных тральщиков. Потому-то рыбаки все еще вытаскивают мины сетями вместе с мелкой рыбешкой.

– Стоит ли удивляться минам у берегов Корсики? – непонятно как и когда возник между обер-диверсантом рейха и полковником «бедный, вечно молящийся монах» Тото. – Все прекрасно помнят, что несколько лет назад русский линкор «Новороссийск» умудрился подорваться на одной из донных германских мин во сто раз пройденной минерами и прекрасно защищенной бухте севастопольской военно-морской базы.

– И тут уж не скажешь, что у русских не водится тральщиков, – согласился Отто.

– Не забудьте молитвенно помянуть и только что почивших, – посоветовал иезуиту фон Шварц, – и тех, что полегли в севастопольской бухте. Только сделайте это в присутствии полицейских, если, конечно, им придет в голову появиться в связи с этим происшествием в наших святых местах.

– Это мой монашеский долг, – смиренно склонил голову паломник.

– Вы забыли упомянуть погибших в бухте Лунной, – напомнил им, всем троим, бывший офицер белоказачьей армии атамана Семенова полковник Курбатов. И, не ожидая реакции, отправился к своему месту за столиком.

– С официальной версией гибели водолазного бота, подорвавшегося на мине времен войны, мы определились, – проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь, оберштурмбаннфюрер. – А как быть с неофициальной? Хотелось бы знать, кто вызвался столь решительно и кроваво охранять сокровища фельдмаршала. Барон фон Шульц, вы не могли бы прояснить ситуацию?