– Да кто он вообще такой? – раздраженно поинтересовалась Агнешка, сидя на крылечке дома Польдиковой дочери.

Агнешка с ней давно подружилась, дела требовали постоянного общения, и теперь они с Томашем знали ее имя. Собственно, первым узнал его Томаш, он энергично занимался оформлением документов и сбором недостающих и был очень горд собой, поскольку удостоился похвалы официального нотариуса – документация не нуждалась ни в каких дополнениях и изменениях.

Дочь Польдика звали Габриэлой Витчаковой. Престарелая Габриэла пожала плечами и стряхнула с фартука крошки хлеба. Как всегда, ее застали за кормлением домашней птицы.

– Фамилия у него такая… на языке вертится. Не то Пуглявый, не то Пуклястый…

– Может, Пукельник?

– О, вот именно, Пукельник. Анджей Пукельник.

– В чем дело? – спросил Томаш, заметив, что Агнешка словно окаменела на мгновение. – Знакомый тип?

– Вот папаша мой его наверняка знал, в прежние-то времена Пукельники сюда хаживали, – вместо девушки ответила хозяйка. – Прорва Пукедьников тут ошивалась, надо думать, еще в те времена присмотрели себе это имение.

Не удовлетворенный информацией из прошлого, Томаш продолжал вопросительно глядеть на Агнешку. Та наконец отозвалась:

– Лично я его не знаю, только слышала о нем. То есть не о нем, а о Пукельниках вообще. То есть не слышала, а читала.

– Где?

– В дневниках Матильды и записках панны Доминики.

– И что?

– И кажется, догадываюсь, чего он так сюда рвется.

И Томаш, и Габриэла с интересом ждали продолжения, столь краткий ответ их не удовлетворил, однако девушка замолчала и погрузилась в невеселые размышления. А потом сама принялась задавать вопросы:

– А он здесь бывал, этот Пукельник?

– Бывать-то бывал, да много не добился, – с удовлетворением сообщила старая Габриэла. – Я еще с молодых лет запомнила, что Пукельников не велено в дом пущать, и, хотя папаша мой не об этом Анджее говорил, а, может, о деде его или другом каком Пукельнике, внуку наказала от ворот поворот ему дать и всяческие препятствия чинить. И сама старалась одного в доме не оставлять, а уж он рвался! Да меня не проведешь.

– И что он в доме осматривал?

– Покои разные на первом этаже, более других ту комнату, в которой книжки раньше стояли. И в погреб спускался, а как же, вроде для того, чтобы в этом… как его… цоколе стены каменные оглядеть да простучать, не сыплются ли от сырости, не завелся ли грибок или еще что. Так в том погребе далеко не пройдешь, там на моей памяти отродясь порядку не наводили. А уж так щупал стены да по штукатурке стучал, я боялась, как бы штукатурка не осыпалась. Да нет, в старину работали на совесть.

– А полы?

Габриэла тяжело вздохнула.

– С полами хуже дело. И дожди сквозь разбитые окна заливали, и дети бегали, и лук хранили, яблоки там, а то и зерно. Так что полы малость попорчены, но ведь дубовые, еще послужат. А этот Пукельник, он что выделывал? Я думала – не спятил ли, часом, словно краковяк отплясывал, притоптывал да подпрыгивал, а ведь сам ни в одном глазу. Да ничего не вытоптал.

– Последний раз давно он приезжал?

– С полгода будет. И еще заявлялся, да я не впустила, на ключи сослалась, что где-то запропастились, то у внука на работе, то еще что придумаю. И больше в дом не заходил, а раза два пытался. Эй, паненка, сдается мне, в доме что-то прабабками вашими припрятано, так он за тем и приходил. Давно, видать, Пукельники за этим охотятся. Правильно я говорю?

Столько доброжелательности и сочувствия прозвучало в вопросе старухи, что Агнешка не стала темнить.

– Правильно. И в прежние времена кое-что интересное находилось в доме, и теперь, возможно, осталось. И все мои бабки-прабабки в могиле бы перевернулись, если бы проклятый Пукельник это разыскал и забрал. Именно Пукельник! В давние времена эти Пукельники много чего плохого тут натворили, как-нибудь на досуге расскажу поподробнее.

– Может, как-нибудь на досуге и мне кое-что расскажешь? – попытался съехидничать Томаш. Должно быть, все-таки затаил обиду.

– Бабы, проше пана, они любопытные, – наставительно заметила старуха. – Мужик-то промолчит, а вот баба… И паненка знает, где это спрятано?

– Знать наверняка не знаю, но догадываюсь. – И, вставая со ступеньки крыльца, добавила: – Топать по прогнившему полу я не собираюсь, но вот оглядеть то, что от сада осталось, хотелось бы. Некогда он был потрясающе хорош, посмотрим, каков сейчас.

– Еще как хорош, там даже балы устраивались! – подхватила старая Габриэла. – Своими глазами видела, как господа в саду танцевали. Там была такая большая беседка, под крышей, а вокруг нее трава ровнехонькая да твердая, так вокруг беседки хороводы водили. А то в самой беседке танцевали, она просторная. Теперь один фундамент остался…

Бальная беседка и газон вокруг чрезвычайно заинтересовали Томаша, так что Агнешке не было нужды выдумывать причину, чтобы отыскать беседку. Дочь Польдика охотно пошла с молодежью, чрезвычайно гордясь ролью предводительницы.

Каменный круг и в самом деле оказался огромным. Среди густой травы и одичавших кустов кое-где еще виднелись разрушенные столбики и остатки балюстрады. Между гранитными плитами, из которых состоял пол в беседке, росла трава и даже осока, а это такое растение, которое с легкостью покрыло бы весь земной шар, не попадись на его пути Сахара, Гоби да парочка пустынь поменьше. Хотя, кто знает, может, могучее растение и с пустынями бы справилось? Агнешка испытала к ней глубочайшую благодарность, ибо в одном месте, вроде бы на более новой части каменного круга, никакая трава не росла, а вот осока прорвалась, укоренилась в расщелинах между плитками. Не будь ее, этот кусок пола очень бросался бы в глаза.

В дом Агнешке не было резону лезть, в отличие от Пукельника. Сначала следовало отыскать три ключика на одном кольце, не то возникнет необходимость разобрать все здание на мелкие кусочки, а это могло не понравиться воеводским властям и хранителям старины из Общества реставрации. Не говоря уже о замечании Матильды о том, что, даже если разрушить дом до основания, сокровищ все

равно не найти.

* * *

Томаш уже явственно ощущал веяние тайны. Молчание Агнешки его чрезвычайно заинтриговало и слегка обидело. Гордость не позволяла расспрашивать, и он решил сам раскрыть секрет. Что за загадка, которую от одной к другой передавали бабы в нескольких поколениях, таилась в полуразвалившемся старинном доме? И которая представляла интерес также для какого-то постороннего мужика? Не только теперешнего, похоже, и его предки этой загадкой занимались.

А Агнешка решила молчать. Словечка не проронит, не хочется предстать дурой со своими великими надеждами. Пока ключей не найдет…

В своей громадной, пятикомнатной, квартире, доставшейся от деда с бабушкой, она всю площадь разбила на квадраты и попросила Фелю оказать помощь. Несмотря на приближающееся семидесятилетие, Феля ни в чем не проявляла склероза и старческой немощи и охотно присоединилась к молодой хозяйке. Велено было искать ключи – старые, новые, большие, маленькие, одиночные и в связке.