Аксель Сайер сидел на камне у моря, у него затряслись руки, когда он узнал, что у него есть ребёнок, которому уже три года.

Он не мог вернуться домой. Ева жила с матерью в тесном домике в пригороде Осло, и не было никаких шансов, что положение изменится. Мать грозилась убить её, писала Ева. Она обязательно забрала бы у неё мальчика, если бы Аксель вернулся. Ему нельзя возвращаться, писала Ева, и он видел, что она плакала, когда просила его об этом. Её слёзы остались на бумаге, высохшие пятна, размывшие текст так, что он стал почти нечитаем.

Аксель никогда не понимал, почему Ева ждала так долго. Но он так и не осмелился спросить её об этом.

Даже сейчас. Он чувствовал неимоверную тяжесть и не знал, что ему следует сказать.

– Так, – скептически сказал полицейский и ещё раз взглянул на свой листок. – Здесь ничего не написано о каком-нибудь отце. – Он пожал плечами. – Но если…

Взгляд, который он обратил к женщине, был полон сомнения, точно он думал, что Аксель Сайер лжёт. Ева Осли едва ли могла протестовать против заявленного отцовства. Она лишь плакала, так тихо, что становилось не по себе, и полицейский даже подумал, не послать ли за врачом.

– Отведите меня к Карстену, – попросил Аксель Сайер и провёл рукой по коротко остриженной голове.

Полицейский снова пожал плечами.

– Хорошо, – пробормотал он и взглянул на Еву. – Если для вас это будет…

Ему показалось, что он увидел какое-то движение, заменяющее ответ. Может, она кивнула.

– Идёмте, – сказал он Акселю. – Я отвезу вас. Нам лучше поторопиться.

– Мы спешим, – громко сказал Ингвар. – Мы, чёрт возьми, можем опоздать! Как же ты не понимаешь!

Ингер Йоханне уже три раза просила его сбавить скорость. В ответ Ингвар лишь жал на акселератор. На повороте, высунув руку в открытое окно, он прикрепил к крыше синий проблесковый маячок. Ингер Йоханне закрыла глаза. Они почти не разговаривали после того, как он в двух словах объяснил, куда они едут и почему. Больше часа они неслись по дороге в полной тишине. Судя по всему, они уже подъезжали. Ингер Йоханне обратила внимание на полного мужчину с огненно-рыжими волосами, которой разворачивал брезент на заправке. Он автоматически поднял руку, приветствуя их, когда они влетели на площадку.

– Где этот грёбаный поворот?

Ингвар почти кричал.

– Сначала направо, потом два раза налево, – напомнил парень и повторил: – Направо, два раза налево. Направо. Два раза налево.

Снаубю находился в живописном месте на холме, откуда открывался прекрасный вид на долину. На расстоянии дом казался покосившимся. Когда они подъехали ближе, Ингер Йоханне заметила, что одна из стен была недавно отремонтирована и выкрашена. Наполовину построенный фундамент, видимо, планировался под будущий гараж. Или амбар. Автомобиль остановился. Она ощущала пульс даже в кончиках пальцев – сердце колотилось как сумасшедшее. Тяжело дыша, она вышла из машины.

– Ты действительно думаешь, что девочка здесь? – спросила она и съёжилась от порыва ветра.

– Я не думаю, – отвечал Ингвар и побежал к дому. – Я знаю.

Аксель Сайер сидел на металлическом стуле, скрестив на груди руки.

Карстен Осли был без сознания. Внутреннее кровотечение остановилось. Врач объяснил Акселю, что необходимо провести несколько операций, но они вынуждены ждать, пока состояние пациента стабилизируется. По глазам врача Аксель понял, что шансов мало.

Карстен умрёт.

Респиратор сжимался медленно и механически. Аксель пытался не дышать в такт с аппаратом искусственного дыхания, у него кружилась голова.

Карстен был похож на Еву. Даже с трубками в носу, во рту, трубками повсюду и перевязанной головой. Аксель заметил это. Те же черты, большой рот и глаза, которые абсолютно точно были голубыми там, под изувеченными распухшими веками. Аксель провёл указательным пальцем по руке сына. Она была ледяной.

– Сынок, – прошептал он. – Your Dad is here.[29]

По телу Карстена пробежала судорога. Потом он снова стал неподвижен. Единственным звуком, который раздавался в комнате, было мерное постукивание аппарата искусственного дыхания. Над головой Акселя ритмично пикал монитор, регистрирующий работу сердца.

– Её здесь нет. Мы всё обыскали.

Ингер Йоханне взяла его за руку. Ингвар высвободился и направился к лестнице в подвал. Они были там уже три раза. И на чердаке. Они облазили все углы в этом доме. Ингвар хотел даже разобрать двуспальную кровать, чтобы проверить всё. Он смотрел кухонные шкафы и несколько раз бессмысленно открывал дверцу посудомоечной машины.

– Ещё раз, – попросил он и бросился в подвал, не дожидаясь ответа.

Ингер Йоханне осталась в комнате. Ингвар вломился сюда. Они вломились сюда, нарушив неприкосновенность жилища, без ордера на обыск. Это необходимо, пробубнил он, когда ему, наконец, удалось открыть входную дверь. Бред какой-то, ответила она и последовала за ним. Но Эмили они не нашли. Сейчас, когда у Ингер Йоханне появилось время, чтобы подумать, она поняла, что всё это действительно бред. Ингвар что-то чувствует. Он чувствует, что Эмили держит здесь человек, в чьём прошлом нет ни пятнышка: его ни разу не задерживала полиция, и подозрение в его адрес вызвано лишь более-менее случайным знакомством с парой близких родственников жертв.

У Ингвара интуиция – и только поэтому она находится теперь здесь, в этой чужой и пустой комнате, в домике, стоящем на склоне холма, вдали от цивилизации.

– Ингер Йоханне!

Она не хотела снова спускаться туда. Подвал был сырым и пыльным. Она уже заранее начала задыхаться и закашлялась.

– Да! – крикнула она в ответ, не подходя ближе к подвалу. – Что там?

– Иди сюда! Ты слышишь звук?

– Какой ещё звук! – пробормотала она раздраженно.

– Иди сюда!

Она начала медленно спускаться. Он оказался прав. Когда они в полной тишине стояли посреди подвала, до них доносился слабый гул. Механический звук, ровный и тихий.

– Почти как мой компьютер, – прошептала Ингер Йоханне.

– Или… вентиляционная система. Это может быть…

Ингвар принялся стучать кулаком по стене. В некоторых местах осыпалась штукатурка. У одной из стен стоял большой платяной шкаф. Ингвар сел на корточки и начал разглядывать пол.

– Помоги мне, – попросил он и попытался отодвинуть шкаф. – На полу какие-то следы. Шкаф двигали несколько раз.

Ему не потребовалась помощь. Шкаф легко отошёл от стены. За ним скрывалась маленькая дверца, едва доходившая Ингвару до бедра. Новёхонькая, дверные петли блестели. Замка на двери не было. Ингвар открыл её. За дверцей начинался маленький коридор, идущий вглубь под углом, недостаточно высокий для взрослого человека. Ингвар встал на четвереньки, Ингер Йоханне почти ползла за ним. На глубине двух-трёх метров они обнаружили небольшую комнату, в которой можно было стоять в полный рост. Стены были сделаны из бетона, на потолке висела лампа дневного света. Звук доносился откуда-то отсюда. Оба уставились на прочную металлическую дверь в стене. Ингвар вынул из кармана носовой платок и осторожно положил его на ручку. Он медленно открыл дверь. Петли были хорошо смазаны, так что дверь открылась бесшумно.