является слишком большой. Поэтому считаю, что на мгинском направлении противник на ближайшее время ограничится частными операциями и попытается большую часть сил и средств вывести из боя для восстановления и последующего использования для борьбы за Ленинград.

2. Наши войска после отвода части сил на восточный берег р. Черная сохранили за собой захваченные у противника узлы сопротивления Вороново и Поселок № 8. Проведя в боях более 30 дней и не получая пополнения, все дивизии сильно истощены. Помимо потерь в людях войска понесли значительные потери в материальной части от огня артиллерии, тяжелых минометов и особенно от массированных налетов бомбардировочной авиации противника.

3. Учитывая обстановку, сложившуюся под Ленинградом и на мгинском направлении, считаем, что войска Волховского фронта на мгинском направлении должны вести себя активно. Поэтому на период пополнения войск и приведения их в порядок перейти к проведению частных операций с целью сковать войска противника на мгинском направлении, не допустить переброски их против Ленинграда и вместе с тем захватом отдельных узлов сопротивления противника создать более выгодное исходное положение для перехода в общее наступление.

4. Частные операции намечаю провести по захвату:

а) узла сопротивления «Липка»;

б) узла сопротивления роща «Круглая»;

в) узла сопротивления «Мишкино», «Поречье».

Войска, предназначенные для проведения частных операций, будут пополнены в первую очередь и проведут специальную тренировку по штурму узлов сопротивления. С этой целью будут созданы учебные поля по типу роща «Круглая» и других объектов. Тренировка и подготовка дивизий, предназначенных для частных операций, займет не менее 10 дней.

5. Прошу утвердить настоящие соображения. План проведения частных операций будет представлен дополнительно.

МЕРЕЦКОВ

ЗАПОРОЖЕЦ

КОЧЕТКОВ

СТЕЛЬМАХ

Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб., 2005. С. 545–546.

Из воспоминаний начальника Инженерного управления Ленинградского фронта Б. В. Бычковского

5 сентября произошло неожиданное осложнение. Меня срочно вызвал командующий фронтом и приказал ознакомиться у начальника штаба с новым планом операции.

– Будем форсировать Неву тремя стрелковыми дивизиями и одной бригадой, – объявил он. – Срок подготовки – трое суток.

Судя по тону, каким было сказано о трех сутках, я понял, что «сюрприз» этот преподнесен сверху.

Причины возврата к лобовому удару через Неву в районе Невской Дубровки выяснились уже в ходе спешной перегруппировки войск. Дело в том, что 8-я армия Волховского фронта, начав наступление на Синявино, довольно далеко продвинулась вперед и стала угрожать тылам вражеской ударной группировки. Манштейн оказался вынужденным бросить против

8-й армии часть дивизий, прибывших из Крыма для штурма Ленинграда. Удар по синявинской группировке врага из-за Невы должен был обеспечить развитие успеха Волховского фронта.

Спешка, с которой все это проводилось, объяснялась, видимо, и тем, что к тому времени вступила в критическую фазу грандиозная битва на Волге. Активизируя боевые действия на Северо-Западном направлении, наше Верховное командование стремилось тем самым воспрепятствовать подтягиванию к Волге подкреплений с других фронтов.

Но как бы то ни было, трех суток, данных нам на подготовку к удару в районе Невской Дубровки, было явно недостаточно. На долю командиров дивизий, которым предстояло осуществить его, приходились считанные часы. Остальное время поглощалось органами управления фронта и армии.

Несколько раз менялись варианты оперативного построения войск. Лишь 7 сентября Л. А. Говоров принял окончательное решение: в первом эшелоне Неву форсируют 46-я и 86-я стрелковые дивизии, во втором эшелоне следует 11-я стрелковая бригада, в третьем – 70-я стрелковая дивизия.

Станислав Игнатьевич Лисовский, расчерчивая проект плановой таблицы форсирования, задал каверзный вопрос:

– Какой процент потерь переправочных средств брать в расчет на первый рейс?

– Бери сто, не ошибешься, – мрачно посоветовал Пилипец.

– Если гребцами будут саперы, то можно, пожалуй, рассчитывать на возврат половины лодок, – раздумывал вслух Лисовский. – Но хватит ли у нас гребцов-саперов, вот в чем вопрос?

Подсчитали все свои возможности и едва-едва наскребли переправочных средств для войск первого эшелона.

– А если потери превысят наши расчеты, что тогда? – волновался Пилипец.

– Оттянуть надо операцию, – выразил общее настроение Лисовский. – Тогда можно было бы заготовить побольше переправочных средств, подучить людей. Не следует забывать, что в частях у нас много казахов, которые плавать совсем не умеют и, поди, боятся воды.

Вняв этим разумным доводам, я решил идти к командующему и попросить у него отсрочки на три-четыре дня.

– Это исключено, – отрезал Говоров. – Операция Волховского фронта развивается полным ходом. – Потом недовольно заметил: – Что же, по-вашему, артиллеристы бездельничать будут? Так сразу и дадут противнику уничтожить все лодки и понтоны?

Стало ясно, что дальнейшие разговоры на эту тему бесполезны. Надо было сделать максимум того, на что мы способны.

В штабы Невской группы и дивизий, готовившихся к наступлению, выехали для оказания помощи десятки работников фронтового аппарата. Поспешил туда и я.

Передо мной опять знакомые места, где год назад защитники Ленинграда столкнули на воду первые лодки и понтоны. Сто восемьдесят суток – осень, зиму и часть весны вплоть до ледохода – не прерывалось здесь движение через Неву, не затихали кровопролитные бои на плацдарме. А теперь с реки доносилась лишь вялая перестрелка. И противник, и наши зарылись глубоко в землю. Только в стереотрубу или в бинокль можно изредка заметить на той стороне мелькнувшую фигуру солдата, вспышку выстрела, темную пасть амбразуры.

Лисовский подошел к большой воронке:

– Помните, что здесь было?

– Кажется, наш штаб, – неуверенно отвечаю я.

Лисовский советует командиру батальона майору И. А. Гультяеву снова зарыть на этом месте бревенчатый сруб для командного пункта.

Г. Ф. Одинцов еще не знаком с Невской Дубровкой, но его наметанный глаз быстро все замечает. Прильнув к стереотрубе, пристально разглядывает Георгий Федотович железобетонную громаду главного корпуса 8-й ГЭС. Высокие насыпи эстакад делают это сооружение похожим на старинную крепость, укрывшуюся за земляными валами. На чердаках там, несомненно, разместились наблюдательные пункты противника, а в первом этаже оборудованы, наверное, огневые позиции для орудий и минометов. Стены электростанции избиты снарядами настолько, что куски бетона свисают на прутьях арматуры, словно клочья изорванной одежды.

– Осиное гнездо… Измаил какой-то. Расхлопать бы все это тяжелыми авиабомбами, – говорит Одинцов.

Нам уже известно, что Л. А. Говоров принял решение форсировать Неву в светлое время, перед вечером. Начинать операцию с рассветом было опасно из-за господства противника в воздухе. А вечером у вражеской авиации не будет времени развернуться.

Минуло 8 сентября. Настала последняя ночь перед наступлением. На берегу еще продолжается большое движение. Противник нервничает: беспорядочно ведет артиллерийский и минометный огонь по площадям, чаще обычного освещает реку ракетами. Чувствуется, что скрыть подготовку к форсированию Невы нам не удалось.

Уже два часа, а мы все еще ведем пересчеты количества лодок