– Это я ему посоветовал, – вступился за соплеменника Ху. – Во Дворец Двух Истин нельзя вступать с тяжелым сердцем! Как видите, я оказался прав. Подлинное перо подтвердило вашу невиновность.

– Вот блин горелый! – расстроился Кириешко. – Не мог раньше сказать. А мы-то сыр-бор с Живоглоткой затеяли, Санька пришлось шантажировать. Тьфу! Но, парни, я главного не пойму. Мы теперь что, до дому, до хаты или как?

– Не торопись! – посоветовал Языкатый. – Полагаю, еще не все закончено! Внимание!

Он согнулся в почтительном поклоне.

К их группе приближался сам Верховный Судья. Сет Красноглазый из клана Охотников. Подошел и стал жечь взглядом Упуата. Только его одного. Словно вокруг не было никого другого.

– Думаешь, самый умный, да? – зашипел Сет. – Самый хитрый? Оправдали и все? Как же, как же. Не так просто выскользнуть из сетей Охотника! Не за тем я завлек тебя и твоего приятеля в Амдуат, чтобы с извинениями отпустить восвояси. Вам еще предстоит пройти пять мест, прежде чем вы достигнете пределов этого царства. Так что еще увидимся!

Резко развернулся и пошел прочь.

– Из огня да в полымя… – промямлил Владилен Авессаломович, и его товарищи молча с ним согласились.

На выходе из Дворца Двух Маат их уже ждали.

От транспортного средства, отдаленно напоминающего земной микроавтобус, навстречу оправданным устремился демон со змеиной головой и радостно зашипел:

– Экс-с-курс-сия, гос-спода, экс-с-курс-сия-с! Специально для вас-с-с! Бес-сплатная поездка в Секхет-Иару – Поля Удовольс-ствия!

– Это еще что за хрень? – поинтересовался у Дани Кириешко.

– Что-то вроде местного рая. Или нашего земного Диснейленда.

– Не, брателло! – затряс головой Владилен Авессаломович. – Не до аттракционов сейчас. Дай прийти в себя. Отдышаться малость…

– Там и отдохнете, – настаивал демон.

– Вот же, блин, чурка неразумная! – сплюнул военспец. – Хоть ты ему, Ху, объясни, если он человеческих слов не понимает!

Языкатый почесал в затылке.

– Боюсь, нам не увернуться от этого приглашения, – кивнул он куда-то в сторону.

Из-за «микроавтобуса» появились десять или двенадцать Рассекающих и, поигрывая мечами, направились ко Дворцу.

– По-моему, нас хотят взять в кольцо, – сказал Тот.

– Уже, – подтвердил волчок, тыкая мордой ему за спину.

В дверях нефа угрюмо стояли плечом к плечу «кучерявые».

– С-садитес-сь, гос-спода, не бойтес-с-сь! – улыбался «экскурсовод».

– Мы арестованы? – осведомился Данька, подумав о зловещих посулах Сета.

– О нет! – в ужасе замахал руками змееголовый. – Мы же в правовом гос-сударс-с-стве! Вас-с оправдал С-суд! Вам ничего не угрожает! Вс-сего-навс-сего увес-с-селительная поес-с-сдка!

Делать нечего, погрузились в автобус. Тронулись с места. В другое время и при других обстоятельствах Данила с превеликим интересом осмотрел бы пресловутые Поля Удовольствия или, по-другому, Поля Тростника – райские кущи древних египтян. А теперь он довольно равнодушно глядел сквозь оконное стекло на плодородные сады и пашни, вечнозеленые пастбища с тучными стадами, озера с плавающими в них птицами.

Куда их все-таки везут, точила мысль. И зачем?

– Даня! – затормошила его Эйяно. – Посмотри, что там такое?!

Парень взглянул.

Картинка и впрямь была забавной. На колосящемся дозревшим ячменем поле взад-вперед носились маленькие, с полметра, человечки, похожие на матрешек. Одни из них споро размахивали серпами, снимая колосья, другие увязывали снопы, третьи эти снопы скирдовали.

На самом же краю поля стояло кресло, в котором покоился пузатый бритоголовый мужик, сжимавший в руках внушительный кубок с чем-то пенным, наверное, пивом. В очередной раз приложившись к кубку, пузан поманил к себе одного из человечков, указал ему на неаккуратно сложенную скирду и погрозил кулаком. Малыша словно ветром сдуло, и через мгновение безобразие было ликвидировано.

– Что это было? – хихикнула девушка. – Гулливер среди лилипутов?

– Нет, обычная для Секхет-Иару сцена. Эти карлики называются ушебти. Такие специальные фигурки, которые должны на том свете выполнять за покойника все работы. Вроде наших биокиберов. Обычно в гробницу их клали по числу дней в году. Впрочем, у людей состоятельных, жрецов или вельмож, статуэток могло быть значительно больше. Этот, например, настоящий рабовладелец.

– Ну и хитрецы же эти египтяне! – воскликнула Эля. – Не перестаю им удивляться.

– Я тоже, – согласился с ней парень и слегка приобнял за талию.

Шаманка не отстранилась.

– Тебе не страшно? – заглянул он ей в глаза.

– Нет. Ведь со мной ты… и все остальные наши.

Даню поразило это ее «наши». А ведь верно. Чего страшиться, если рядом находятся такие друзья. Он немного успокоился. И пребывал в таком настроении до тех пор, пока их микроавтобус не остановился перед невероятных размеров воротами.

– Прош-шу на выход! – раздалась команда змеегида. – Вас-с ждет угощ-щение и отдых!

Когда все вышли, тут же нарисовались лакеи в зеленых, шитых золотом ливреях. Такие же змееголовые, как и их экскурсовод. Вверив новоприбывших их заботам, гид отозвал Даньку в сторону и прошептал:

– А вас-с ждут в другом мес-сте! Прис-соеди-нитес-сь к с-своим друс-сьям пос-сш-ше!

– Дань, ты куда? – заволновалась Эля и ринулась было на выручку.

За ней последовал Упуат.

Змееголовый предупреждающе вскинул руку:

– Ос-становитес-съ!! С-с ним ш-шелает вс-стре-титьс-ся Хос-сяин…

Итак, Даня предстал перед Хозяином. Владыкой этого мира, неограниченным властелином Амдуата. И, хотя парень успел повидать здесь многое и думал уже, что ничему не удивится, он все-таки был поражен.

В громадном зале, чей потолок терялся в дымке, а внутри мог бы поместиться Кремль или дворец короля Саудовской Аравии, у торцевой стены стояло сооружение, заменяющее Апопу трон. Являло оно собой гигантскую колонну или пирамиду из чистого золота (а может, просто покрытую им), расширяющуюся к низу спиральным пандусом. А на пандусе, обвившись вокруг колонны, и возлежал Апоп собственной персоной.

Голова его покоилась на золотом пьедестале под балдахином, на высоте этажей этак в двадцать.

Был Апоп себе Змей обычный – гибкий, пятнистый, с двумя зубами, что выглядывали из-под белесых губ, и желтыми глазищами – каждый, наверное, с полметра диаметром.

И еще чувствовалось, что создание это очень старое, можно сказать, запредельно старое.

С минуту Змей рассматривал его с высоты, а затем задал неожиданный вопрос.