3. А. Бестер, коммандант, Блумфонтейн.

4. Л. Бота, коммандант, Гаррисмит.

5. Г. Бранд, ассистент главного комманданта, Бетулия, Рувиль, Каледон-река, Вепер и восточная часть Блумфонтейна.

6. Г. Браувер, коммандант, Вифлеем.

7. Д. ван-Коллер, коммандант, Гейльброн.

8. Ф. Кронье, коммандант, Винбург.

9. Д. Флемминг, коммандант, Гоопштадт.

10. К. Фронеман, ассистент главного комманданта, Винбург и Ледибранд.

11. Ф. Гаттинг, ассистент главного комманданта, восточная часть Кронштадта и округа Гейльброн.

12. Я. Герцог, коммандант, Филипполис.

13. Я. Якобс, коммандант, Босгоф.

14. Ф. Ясобс, коммандант, Гаррисмит.

15. А. де Кок, коммандант, Вреде.

16. Я. Кун, коммандант, Ледибранд.

17. Г. Я. Критцингер, фельдкорнет, Кронштадт.

18. Ф. Менц, коммандант, Гейльброн.

19. Я. ван-дер-Мерве, коммандант, Гейльброн.

20. Г. ван-Никерк, коммандант, Кронштадт.

21. К. ван-Никерк, коммандант, Лагерь.

22. Я. ван-Никерк, коммандант, Фриксберг.

23. Т. Нивойт, ассистент главного комманданта, Форесмит, Филип полис, Якобсдаль и части Блумфонтейна.

24. Г. Преториус, коммандант, Якобсдаль.

25. А. Принслоо, ассистент главного комманданта, Вифлеем и Фиксбург.

26. Л. Раутенбах, коммандант, Вифлеем.

27. Ф. Редер, коммандант, Рувиль.

28. А. Рос, коммандант, Вреде.

29. П. де Фосс, коммандант, Кронштадт.

30. В. Вессельс, ассистент главного комманданта, Гаррисмит и Вреде.

Собрание перешло к выборам председателя. Кандидатами были представлены: Я. де Клерк, К. Бейерс, К. Фронеман, В. Вессельс и Г. Бранд.

Закрытой баллотировкой из пяти кандидатов был выбран К. Бейерс. Он занял председательское место, прося пастора Кастеля прочесть молитву.

Вице-президент С. Бюргер объявляет собрание законно состоявшимся, а председатель открывает его вступительным словом. Собрание отсрочено до 3 часов.

После перерыва председатель предоставляет вице-президенту Бюргеру слово. Вице-президент встает, приветствуя собравшихся.

Он упоминает об отсутствии многих бюргеров, которые не присутствуют на собрании по независящим от них обстоятельствам. Но война потребовала своих жертв, и многие бюргеры, всеми уважаемые и любимые, — одни убиты, другие в плену, а третьи — увы! — изменили Отечеству.

Но все еще осталось достаточное количество людей, которые могут явиться представителями своего народа.

Мы находимся, говорит вице-президент, у подножия горы, на которую должны взобраться. Все зависит от уполномоченных от народа. Мы не можем отрицать того, что положение наше в высшей степени опасное и что мы идем навстречу темному будущему. Обо многом нам нужно здесь перетолковать. Мнения при этом могут очень расходиться, поэтому необходимо относиться друг к другу в высшей степени терпимо, выслушивая все мнения и не боясь открыто высказывать свое собственное.

Вице-президент перешел к тому, что, собственно, послужило поводом к созыву собрания. Он указал на переписку между правительствами нидерландским и британским. Копия с этой переписки была препровождена через лорда Китченера правительствам обеих республик. Правительство Южно-Африканской Республики, получившее первое эту копию, полагало, что нужно воспользоваться случаем, и потому заявило лорду Китченеру о том, что ей необходимо вступить в переговоры с правительством Оранжевой республики относительно готовности Англии заключить мир. После взаимных переговоров оба правительства изложили свои заключения по этому вопросу лорду Китченеру и лорду Мильнеру в особой записке, которая, с приложением самой переписки правительств, была разослана по всем отрядам. Мы знали, что не имели права давать какого-либо окончательного решения по вопросу о независимости республик и что в нашей власти было только поставить условия мира, принимая за основание полную независимость. Решительное заключение и ответ по этому вопросу может дать только народ. Поэтому обращаюсь к вам, господа уполномоченные, скажите вы, — и правительства должны вас выслушать, — что говорит и думает народ. Вы должны при этом принять в соображение, что Англия не допускает мысли о нашей независимости и что она даже удивляется тому, что о ней может быть какая-нибудь речь.

Итак, вы должны рассказать здесь все, что вам известно, о положении страны, о положении наших жен и детей. Вы должны решить, готовы ли вы после всех жертв, уже принесенных нами, на дальнейшие жертвы. Невыносимо тяжело после всего перенесенного нами отказаться от нашей независимости, но в случаях, подобных настоящему, мы не должны забывать, что не одно сердце должно управлять нами, но что необходимо выслушать и рассудок. Мы должны сами себя спросить: можем ли мы быть долее свидетелями того ужасного факта, что наш народ истребляется и вымирает на наших глазах? Неужели мы должны смотреть на это без всякой надежды на новое возрождение нашего народа? Правительства ничего не могут сделать без согласия народа, но они могут советовать то, что кажется им наилучшим в данном случае. Если вы, например, придете к убеждению, что все существующие средства мы уже испробовали, вправе ли мы будем тогда вести борьбу дальше? Должны ли мы ждать, чтобы все без исключения бюргеры были взяты в плен, изгнаны из Отечества или лежали в земле? Пусть каждый из вас выскажет открыто свое мнение и пусть каждый с уважением отнесется к мнению другого. Что касается лично меня, то я не желаю отступать от борьбы, но я хочу знать, что скажет народ. Я должен указать еще на одно затруднение. Многие из вас, как нам известно, явились сюда по желанию выбиравшего вас народа, с предвзятым окончательным решением, от которого, как вам кажется, вы не можете отступиться. Другие, находящиеся здесь, выборные уполномочены действовать по их собственному усмотрению. Упоминая об этом, я полагаю, что не должно возбуждать по этому поводу никакого вопроса, потому что у нас, здесь собравшихся, не должно быть разногласия. Мы должны остановиться на том или другом единогласном решении. Если мы здесь составляем одно, то и народ наш есть одно целое. Разъединимся мы здесь, что же станется тогда со всем народом?

Читается письмо, присланное пять месяцев тому назад депутацией из Европы. Оно недлинно, и в нем говорится, что положение вещей в Европе для нас теперь благоприятнее, чем когда бы то ни было прежде.

Председатель приглашает генерала Луи Боту высказаться.

Луи Бота говорит, что он желал бы прежде всего убедиться в том, что различные инструкции, полученные отдельными уполномоченными, не составят существенного затруднения при обсуждении вопросов.

На это отвечает судья Рихтер, что существует юридический принцип, по которому уполномоченный не рассматривается только как агент или как говорящая машина, поставленная теми, кто его выбрал, но что он, по существу, во всех делах публичного характера есть уполномоченное лицо, имеющее право, каковы бы ни были возложенные на него обязательства, поступать, как он считает наилучшим по своему убеждению.